Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - Александр Чудинов Страница 31

Неутешительные выводы, к которым пришел Клебер, анализируя положение Восточной армии, заставили его поспешить с мирными инициативами в развитие дипломатического демарша Бонапарта, направившего 18 июля 1799 г. письмо великому визирю. Ситуация для французов ухудшалась с каждым днем, поэтому Клебер не стал терять времени, дожидаясь ответа Юсуф-паши на послание предшественника, а сам 21 сентября написал великому визирю в Дамаск, о чем, как мы видели, и сообщил затем Директории.

Развивая линию, намеченную в инструкциях Бонапарта, Клебер пытался убедить адресата, что у французов и в мыслях не было отнять Египет у султана, а заняли они его временно, мол, лишь во имя мира и справедливости:

«Придя в Египет, французы не имели иной цели, кроме как заставить англичан убояться за свои владения в Индии и за свою торговлю и тем самым склонить их к миру. В то же время французы мстили за многочисленные обиды, полученные ими от мамлюков, и освободили Египет от их власти, вернув султану возможность полноценного обладания этой прекрасной страной, которую он в течение целого века не мог реально считать своей провинцией, ибо не получал от нее никакого дохода».

Ссылаясь в подтверждение «благих» намерений французов на то, что они сохранили прежнюю систему управления Египтом и широко использовали должностных лиц из числа местных жителей и османов, Клебер изображал шедшие на протяжении года военные действия между Восточной армией и турками чередой досадных инцидентов, вызванных взаимным недопониманием:

«Несмотря на объявление войны Блистательной Портой, французы продолжали придерживаться по отношению к ней открытого и лояльного поведения. Вопреки своему желанию и своим интересам они были вынуждены сражаться в Сирии и при Абукире с напавшими на них армиями, но и после этих побед, и в ходе войны ничто не уменьшало того уважения и того чувства восхищения, которое они выказывали к османам, понимая абсурдность такой войны и будучи убеждены, что нужно как можно скорей прийти к согласию» .

Подобное «недопонимание», по заверению Клебера, тоже было лишь следствием рокового стечения обстоятельств. Накануне экспедиции французы, готовившие свое предприятие в секрете от англичан и боявшиеся утечки информации, не сообщили Порте, что направляются в Египет исключительно ради ее же собственного блага. А затем уже англичане потопили французский флот при Абукире, из-за чего Бонапарт лишился возможности объясниться с османскими «друзьями» и те попали под влияние общих врагов и Франции, и Порты. Желанное для французов замирение Клебер пытался представить едва ли не как акт милости с их стороны, продиктованный жалостью к своему бывшему союзнику, «обманутому» их общими врагами:

«Нужно, чтобы Ваше превосходительство обрел славу, заключив мир; это самая большая услуга, которую он может оказать своей стране. Французы не боятся ни своих врагов, ни их числа, не боятся они также и войны: за десять лет они дали тому немало подтверждений. Но вести войну против Блистательной Порты - это для них все равно как если бы вести войну против самих себя. Нам приходится оплакивать даже наши победы, ибо они ослабляют ваши армии, с которыми нам вскоре придется объединить силы, чтобы сражаться против ваших истинных врагов» .

«Истинными» же врагами турок Клебер, как и его предшественник на посту главнокомандующего, считал их нынешних союзников.

В целом содержание письма Клебера по сути совпадает с тем, что ранее писал визирю Бонапарт. Небольшие расхождения возникают только при определении общих параметров мирного договора. Бонапарт, заявляя о том, что французы не собирались отнимать Египет у Порты, уклонился, однако, от подтверждения принадлежности в текущий момент этой страны султану, возможно, чтобы сохранить пространство для дальнейшего торга. Клебер же действует более прямолинейно и, вероятно, желая продемонстрировать туркам свою добрую волю к переговорам, сразу расставляет в этом вопросе точки над і:

«Переговоры об этом мире будут простыми и легкими. Между двумя нациями нет каких-либо спорных вопросов. Вопрос о Египте не стоит: Египет по-прежнему ваш, причем даже больше, чем когда-либо, так как мамлюки в нем больше не правят и править не будут».

В заключение новый французский главнокомандующий пригласил великого визиря прислать к нему своего полномочного представителя для переговоров о взаимовыгодном мире между двумя странами. Делая такое предложение, Клебер явно выходил за рамки обсуждения судьбы одного лишь Египта и пытался самовольно присвоить себе полномочия вести от имени всей Французской республики переговоры о заключении мира между двумя странами, как, впрочем, это ранее сделал и Бонапарт, когда подписал в 1797 г. с Австрией мирный договор в Леобене.