"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Рафаил Мельников Страница 30

Видя безрезультатность и прямую убыточность всех прежних проектных инициатив, С.К. Ратник вынужден был силою обстоятельств вернуться на диктуемый ему свыше рутинный путь безгласного исполнения предначертаний МТК. Тогда-то, видимо, оценив обстановку и поняв, что плетью обуха не перешибешь, завод избрал обходной путь осуществления своих предложений. Вынужденный принять заказ на предписанное свыше дублирование проекта строившегося в Новом Адмиралтействе броненосца "Бородино", С.К. Ратник не побоялся пойти на прямое нарушение великокняжеской воли и, вместо безоговорочного копирования навязанного ему проекта Нового Адмиралтейства, решил подвергнуть его, исходя иэ своей конструкторской и технологической практики, собственной творческой переработке. Выполнялась она, естественно, на основе вариантов проекта "Ж". Такой, как можно предполагать, образ действия диктовался всей той неустойчивой обстановкой, в которой протекало недавнее обсуждение проекта в МТК.

Интересы производства требовали принятия самих конструктивных решений без потери времени. Зная же и предвидя обострение контроля, приходилось сомневаться в одобрении проекта третьего усовершенствованного броненосца. А потому были все основания осуществить свои идеи по возможности и без промедления. Расчет, по-видимому, был на то, что МТК на этот раз возражать не будет. Предложенная заводом защита броней батареи 75-мм пушек (хотя и без увеличения калибра) соответствовала мировой практике (о ней сообщал генерал Д.Ф. Мертваго) и была уже заимствована в проекте "Бородино".

Применение более конструктивного узла скоса броневой палубы также имело пример использования в английском судостроении. Идея же внутреннего "чехла" на жизненные части корабля, по-видимому, уже утратила в глазах МТК свою притягательную силу. Сказаться могли и какие-то другие обстоятельства, в итоге которых МТК не нашел нужным возражать против тех изменений, которые Балтийский завод внес в полученные им для точного, как предусматривалось великим князем, воспроизведения чертежей броненосца "Бородино". Но времени было потеряно много.

29 марта 1899 г., обращаясь в МТК, С.К. Ратник писал: "Вследствие состоявшегося на докладе 17 марта решения Его Императорского высочества генерал-адмирала, во избежание задержки в работах от новой переработки проектов завода, приступить в каменном эллинге завода по спуску крейсера "Громовой" (того, что строили вместо башенного 15000-тонного крейсера – P.M.) к немедленной постройке броненосца в 13000 т типа Лаганя по переработанному проекту Санкт-Петербургского порта, имею честь покорнейше просить технический комитет не отказать сообщить технические и практические чертежи этого проекта с утвержденной спецификацией его корпуса для немедленной подготовки заводом заказов стали и других материалов в целях получения их к спуску "Громобоя", чтобы немедленно начать постройку".

"Удовлетворить немедленно по утверждении чертежей "Бородино" или вычислений", – недрогнувшей рукой начертал Н.Е. Кутейников на письме. Он не мог не знать, что утверждение чертежей "Бородино" предстоит очень еще не скоро. Состоялось оно, как это видно из журнала № 94, только 10 июня 1899 г., и значит, Балтийскому заводу предстояло изрядное и совершенно непроизводительное ожидание. Завод, перегруженный текущими работами, конечно, не проводил время в праздности, но понятно, что и на этот раз добрые намерения великого князя снова были искажены до неузнаваемости. Очевидно также, что располагая огромным творческим заделом, завод мог подготовить свой проект не позднее, чем это было сделано в Новом Адмиралтействе. Уже 24 августа 1899 г. завод смог начать стапельную сборку нового, только что разрешенного к постройке броненосца, который 22 августа 1899 г. был назван "Император Александр III". "Бородино" был начат постройкой 14 мая. 12 ноября 1899 г. состоялось утверждение чертежа мидель-шпангоута броненосца "Император Александр III".

Реализованные в нем главнейшие проектные решения не только не встретили возражения, но и привели к решению (журнал № 139 от 12 ноября 1899 г.) расположить их также и на закладываемом на Галерном островке броненосце "Орел". Конструкцию "Бородино", ввиду уже сделанных заказов материала и технологической подготовки, менять не стали. И корабль, считающийся головным в серии, оказался единственным имевшим внутренний броневой "чехол", какой устроили во Франции на "Цесаревиче". Учитывая же, что главные машины и котлы со всеми наполняющими корабли вспомогательными механизмами и трубопроводами проектировались, поставлялись или заказывались Балтийским заводом, есть все основания считать, что, оказавшись промежуточным типом, "Орел" по конструкции был ближе к сформированному к 1899 г. Балтийским заводом проекту броненосца "Император Александр III". Различия, конечно, оставались значительными, и даже внешне "Орел" выделялся формой скосов противоминной батареи, особо выдающимся клиперским окончанием верхней части форштевня и другими особенностями казенной постройки адмиралтейств левого берега Невы.

Но и кажущаяся свобода Балтийского завода в разработке проекта "Император Александр III" продолжала оставаться под гнетом фактической неповоротливости МТК при рассмотрении представленных ему чертежей. Нельзя, конечно, говорить о предательстве, но разве не прямым пособничеством японцам были эти с каким-то тупым постоянством совершавшиеся в МТК задержки.

И совсем неважно, отчего это происходило – от корыстной боязни расстаться с монополией своих должностей и неусыпно охраняемой "его превосходительством" казенной экономии (отчего годами, несмотря на прямо позволяемое И.М. Диковым четырехкратное увеличение объема судостроения, не менялась численность состава МТК), от барского ли пренебрежения к "низовым" структурам судостроения, когда пустяковыми замечаниями тот же Н.Е. Кутейников мог остановить заказ стали и постройку корабля или от столь привычной для тогдашнего чиновничества тупой безалаберности. Все это, надо думать, не ускользало от внимания японской делегации, которой благодаря любезности ГМШ, удалось в те годы обстоятельно ознакомиться с ходом работ на петербургских казенных верфях, и помогло ей реально оценить темпы работ и с высокой степенью достоверности предсказать сроки готовности строившихся кораблей. Но ничто не менялось в порядках казенного судостроения – они оставались столь же безобразно организованными, какими были на протяжении всех 40 лет сооружения броненосных кораблей.

Со временем станет реально оценить весь вред, нанесенный судостроению инженерной и строевой бюрократией, но и сейчас можно считать, что в систематически совершающихся увеличениях сроков готовности кораблей (в сравнении с плановыми, реально возможными) до 20% составляла доля задержек МТК в рассмотрении чертежей и еще до 40% от проектных переделок в чертежах и в металле на стапеле. Показательно также, что эти и другие подобные обстоятельства (кроме частных случаев криков души отчаявшихся строителей) никогда не становились предметом анализа в структурах Морского министерства или государственного контроля.

Все случаи, крепко зашитые в дело, спокойно вылеживались под спудом, никто не слышал заключенные в них боль совести и крики души. Ничто не переменилось и в 1900 г. И уже без крика души, но с покорной безысходностью обреченного, С.К. Ратник 26 января 1900 г. стоически докладывал в МТК, что представленные им 26 августа 1899 г. чертежи общего расположения механизмов и спецификации их для броненосцев "Император Александр III" и "Орел" до сих пор не утверждены. Неизвестно и решение по изменениям в эти материалы, которые завод в декабре внес вследствие предписанной МТК отмены прежде предполагавшегося возвышенного положения четырех средних котлов Бельвиля. Не полностью, как оказывалось, были утверждены и представленные 27 октября изменения чертежа конструктивного мидель-шпангоута названных броненосцев в сравнении с "Цесаревичем". Впав в своего рода инженерно-административный цинизм, МТК начал практиковать научно-выборочный метод утверждения отдельных решений, а не весь комплекс представленных чертежей. Так, журналом № 139 по кораблестроению от 12 ноября 1899 г. оказывается утвержденным "только устройство бортовых скосов нижней палубы". Решение же изменений в конструкции верхней части борта было отложено до утверждения их генерал- адмиралом.