Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер Страница 30

События развивались быстро. В первый раз Юстин написал папе Ормисдасу 1 августа 518 г. и объявил о своем престолонаследии. Следующее письмо было послано с императорским легатом 7 сентября – Юстин просил папу отправить к нему посланников, готовых вести переговоры о мире; другое письмо было от племянника императора Юстиниана, в котором тот спрашивал, не желает ли папа приехать в Константинополь. Посол добрался до Рима не раньше 20 декабря, но в январе 519 г. папская миссия была уже в пути. В десяти милях от города ее встретила делегация высокопоставленных лиц, включая полководца Виталиана, 25 марта – дата, которая выпала в тот год на понедельник Страстной недели. Всего три дня спустя патриарх Иоанн Константинопольский подписался под письмами из Рима, и бедный старый Акакий был вычеркнут из диптихов – официального перечня правоверных патриархов, за которых и которым регулярно молились на литургиях ^[79].

Все прекрасно, но какое отношение все это имеет к Теодориху? Вас можно извинить, если вы подумаете, что небольшое, а одна научная школа долгое время считала конец раскола грозным событием, знаменующим поворот в истории королевства Теодориха. Когда он пришел к власти, факт раскола держал римскую католическую церковь и всех добрых католиков Италии – особенно сенаторов-землевладельцев – в изоляции от таких же католиков в Восточной империи. Как только вопрос с расколом был решен, ничто уже не мешало этим людям примкнуть к Константинополю, а мир и гармония отношений Теодориха с ними – а значит, и политические, и административные функции его королевства – должны были пострадать. Звучит теоретически правдоподобно, но не согласуется с тем, как пошли дела. Внимательный читатель заметил бы, что легату Юстина потребовалось довольно много времени, чтобы добраться до Рима. Выехав из Константинополя 7 сентября, он приехал в Рим только 20 декабря. Это произошло потому, что по пути туда он провел много времени при дворе Теодориха в Равенне. Папа тоже осторожно посоветовался с готом, прежде чем отправлять свое собственное посольство, которое встало во главе больших празднеств в Константинополе на Страстной неделе 519 г. Иными словами, Теодорих оказался полностью вовлечен во все это, а его отношения с Римом были настолько хороши и близки, что папа не шевелил и пальцем без его одобрения, повторяя сюжет, уже однажды имевший место: папский ответ на мирные предложения стареющего Анастасия.

Поэтому Теодорих не только не видел никакой угрозы в окончании раскола, но и на деле способствовал этому. Действительно, со своей великолепной способностью приспосабливаться, которую мы уже узнали и полюбили – или, по крайней мере, признали, – он извлек из ситуации максимальное преимущество для себя. Ведь то, что случилось при дворе в Равенне осенью 518 г., было заключением сделки с целью положить конец всем сделкам. В обмен за свои добрые услуги в прекращении раскола Теодорих получил со стороны Восточной Римской империи официальное признание выбора своим наследником мужа Амаласунты Евтариха; этот союз уже благословил сын и будущий наследник на следующее поколение – Аталарих. Признание пришло в двух видах. Во-первых, Евтарих был принят как «сын по оружию» императора Юстина, что по дипломатическому протоколу означало посылку официальных даров в виде оружия – это широко использовалось в империи VI в. как акт признания. Во-вторых, Юстин согласился служить вместе с Евтарихом (и это поразительно) в качестве соконсула в 519 г. Они официально заняли эту должность в день Нового года 519 г., так что переговоры об этом велись, самое позднее, предыдущей осенью.

Для нового императора согласие разделить пост консула с избранным Теодорихом наследником означало приблизительно такое крепкое уверение в дружбе, какое только можно было себе представить.

Кубок Теодориха был переполнен: одновременно исчезли и враждебность Восточной Римской империи, и вопрос с наследованием. На пути к этому имелись несколько зыбкие моменты, но возрожденная Западная империя Теодориха выглядела готовой к процветанию в следующем поколении, основанная теперь не только на грубой силе и самоуверенности, но и на официальном признании Константинополя. 1 января 519 г. стал памятным днем для новой Западной империи, в ознаменование которого Кассиодор положил первую плиту в историю, написав свою (сохранившуюся) «Летопись», в которой мир и история спасения представлены как кульминация пребывания Евтариха в должности консула ^[80].

Однако к моменту смерти Теодориха 30 августа 526 г. эти радостные и дорогостоящие празднования были уже далекими и горькими воспоминаниями. На тот момент католическая церковь лишилась папы. Иоанн I вернулся в Италию в мае 526 г. после посольства в Константинополь, которое, как написано в официальной биографии папы, имело ошеломляющий успех. Теодорих явно так не думал, так как он немедленно бросил папу в темницу, где тот вскоре и умер. В тюрьме он присоединился – метафорически – к двум ведущим членам римского сената – Симмаху и его гораздо более известному зятю Боэцию, которых обвинили в государственной измене, заключили в тюрьму, а затем казнили в 525 и 524 гг. соответственно. В довершение всего правитель, который имел такие великолепные отношения с католической церковью на протяжении всех лет своего правления, по всеобщему мнению, был на пороге начала массовых преследований (согласно одному источнику), но вмешалась смерть. После более тридцати лет групповых объятий с итальянскими землевладельцами и римской церковью долгожданные отношения рассыпались в прах. Перемена была такой необъяснимой, по мнению безымянного итальянского летописца, записавшего всего через двадцать лет со дня смерти Теодориха, что он мог только заключить, что тот буквально пошел ко всем чертям ^[81]. Что же, скажите на милость – или черт побери, – пошло не так?

Смерть в Равенне

Молчание источников о последних годах жизни Теодориха, не считая нашего итальянского летописца, просто оглушает, но некоторые специалисты уверены, что знают, что пошло не так. В частности, один из столпов послевоенных классических исследований Арнальдо Момильяно в конце 1950-х гг. представил Британской академии замечательно написанный и весьма влиятельный научный труд. В нем он доказывал, что главной причиной несчастий последних лет жизни Теодориха является тот факт, что, несмотря на видимость обратного, изначальное пропагандистское наступление гота никогда по-настоящему не срабатывало. На его взгляд, можно различить глубокое разделение всей итало-римской землевладельческой элиты на менее крупных (в большей или меньшей степени уровень мелкопоместного дворянства) чиновников-функционеров (вроде нашего старого друга Кассиодора), которые радостно присоединились к новой власти, и настоящих римских сенаторов-аристократов стародавних времен, которых так и не удалось убедить. Люди вроде Симмаха и Боэция всегда предпочитали быть частью Римской империи, и, когда в 520-х гг. их поймали на предательской переписке с Константинополем, это стало последним актом в долго тянувшейся саге о политическом провале.