Русь Татарская. Иго, которого не было - Константин Пензев Страница 30

Поначалу европейские морские державы не обратили особого внимания на продвижение России к морям на северном и южном направлениях. Так, английские морские офицеры практически до конца XVIII века вполне свободно служили в русском военном флоте. По словам А.Т. Мэхэна, еще в 1770 году британские офицеры командовали русскими эскадрами и кораблями, и даже один английский адмирал получил разрешение поступить на службу Санкт-Петербургу, заручившись тем обещанием, что прежний его чин будет возвращен ему, когда он вернется на родину. Однако через некоторое время обстоятельства коренным образом изменились.

Безусловно, задачи, поставленные Петром I перед Российским государством и последующими поколениями российских императоров, а также череда событий, сопровождавших историческое движение России, ее борьбу за выход на морские торговые магистрали Средиземноморья, были, конечно же, хорошо известны Великобритании с самого начала, но, как очень хорошо выразился адмирал А.Т. Мэхэн, есть разница между знанием фактов и пониманием их полного значения. Начиная с 1785 года обстоятельства сильно изменились. После русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Россия получила северное побережье Черного моря, а Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года обеспечил ей свободу торговли в Средиземном море. Далее мы предоставим слово А.Т. Мэхэну, автору книги «Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793–1812 гг.»:

«Следует припомнить, что хотя Левант ^[116] тогда и был только конечным пунктом европейского торгового пути, история прошлого и ясная перспектива будущего указывали на него как на один из величайших в мире центров торговли, а следовательно, и общечеловеческих интересов и политических влияний. Левант и Египет в то время имели, да сохраняют еще и доныне, такое же значение, какое признается теперь за Панамским перешейком и Карибским архипелагом. Трудно себе представить более угрожающее положение морской силы, чем то, которое сопряжено с утверждением на Черном море энергичной державы, столь близкой к великому мировому пути на восток, и захватом ею неприступного входа в это море».

Под неприступным входом А.Т. Мэхэн имеет в виду черноморские проливы, Босфор и Дарданеллы, соединяющие Черное море со Средиземным. Как выше уже было отмечено, по Средиземному морю ныне проходит второй по значимости морской торговый маршрут, а некоторое время назад он был по значимости едва ли не первым. Захват Россией черноморских проливов фактически бы означал ее претензию на мировое господство.

По мнению А.Т. Мэхэна: «Трудно понять, как Россия может быть спокойна до тех пор, пока доступ ее к этому морю (Средиземному. – К.П.) зависит от доброй воли других держав». Может быть, автор в чем-то преувеличивает, но именно из-за этих проливов Николай II ввязался в Первую мировую войну и именно из-за них Англия пошла на совершенно безумную авантюру, которой являлась Дарданелльская десантная операция. В ходе этой операции погибло около 120 тыс. английских солдат, а силы вторжения достигали более полумиллиона человек.

Итак. Автор надеется, что, хотя и чрезвычайно кратко, он сумел объяснить читателю главные причины, по которым Россия решилась стать частью Европы. Как следует полагать, через некоторое время, т. е. по мере усиления экономического могущества Китая и Индии, Россия может вспомнить, что она все-таки азиатская страна. Некоторые предпосылки к этому уже наличествуют.

К примеру, академик Б.В. Раушенбах рассуждает: «Складывается впечатление, что наша (выделено мной. – К.П.) европейская цивилизация… сейчас загнила и совершенно уходит на дно, а поднимается и захлестнет нас, как говорили в старину, «желтая опасность»… У меня такое предчувствие, что мои внуки вряд ли будут жить так же, как жили мы как представители некой расы великой культуры. Все это уйдет в прошлое, а дело будут делать – и хорошее дело! – желтые, хотя им абсолютно чужда «белая культура»… Позже они будут вспоминать ушедшую культуру белых, пользоваться ее плодами и хвалить, как мы сегодня хвалим культуру белых» ^[117].

Действительно, их европейская цивилизация сейчас совершенно загнила и вряд ли может представлять для великорусского народа какую-то реальную ценность. Но здесь возникает следующая не то чтобы опасность, а просто не совсем приятная перспектива. Если начиная со времен Петра I российский истеблишмент упорно пытался превратить русский народ в европейцев, то не может ли случиться так, что через сотню лет он станет так же упорно превращать русский народ в китайцев?

Почему бы и нет?

Он же такой прогрессивный, этот наш правящий класс…