Хан Хубилай: От Ксанаду до сверхдержавы - Джон Мэн Страница 30

Хубилай закрыл торговые маршруты через Гоби, лишив Каракорум снабжения съестными припасами, которые тогда поставлялись из Китая. Он мог это проделать, поскольку его двоюродный брат Хадан контролировал Си-Ся и лежащие западнее уйгурские регионы. Общими усилиями они могли блокировать всю дугу в 2300 км от Бешбалыка на границе Чагатайского улуса до Ксанаду, вынудив Ариг-бугу с наступлением зимы обратиться к грубым крестьянам и ремесленникам сибирских долин на севере. Хубилай не желал рисковать. Он набрал дополнительные войска, купил 10 000 запасных лошадей, приказал доставить 6000 тонн риса — годовую поставку, — а затем повел свою хорошо снабжаемую армию на север, в сердце Монголии. Неподалеку от Каракорума он узнал о казнях и в порядке мести за них казнил Дорчжи.

Ариг-буга, вынужденный отступить в долину Енисея, источник своего снабжения в Сибири, начал впадать в отчаяние. Он оправдывался и выражал готовность подчиниться брату: «Мы, твой младший брат, совершили преступление и нарушили закон по неведению. Вы мой старший брат, и я отправлюсь, куда бы вы ни приказали».

Но это были только слова. Стычки продолжались до нового открытого столкновения в степи восточной Монголии следующей осенью. Произошли две битвы с большими потерями у обеих сторон и без всякого решающего исхода, однако Ариг-буга сильно пострадал. «Обезумевший и приведенный в замешательство, с отощавшей и голодной армией», по словам Рашид Ад-Дина, он отступает в леса и горы Сибири. Союзники его покинули. Алгу, назначенный им марионеточный правитель Чагатайского улуса, отказал ему в помощи и казнил чиновников Ариг-буги; ханство погрузилось в пучину набегов, а его столица Алмалык стала «местом смерти и голода». Именно туда и бежал теперь Ариг-буга, гонимый бывшим союзником в глубины Центральной Азии, в то время как Хубилай занял на зиму Каракорум. Весной Ариг-буга обнаружил, что его поддержка быстро иссякает. Наглядным символом этого послужил смерч (май в Центральной Азии славится своими ветрами), сорвавший его юрту для аудиенций с тысячи колышков, поломавший ее опорный столб и ранивший многих, кто находился внутри. Для его советников это было предзнаменованием грядущего поражения.

И в этот момент — в начале 1262 года — его спас мятеж против Хубилая в далеком Китае. Беда пришла из Шаньдуна, сердца северного Китая, богатого прибрежного района неподалеку от устья Желтой реки. Местный военачальник Ли Тань был зятем одного из высших сановников Хубилая и помогал Мункэ воевать с империей Сун. Хубилай считал его верным союзником и поддерживал его набеги на империю Сун денежными вливаниями. Это казалось хорошей ставкой еще и потому, что сын Ли служил при дворе — по существу, был заложником. Но Ли, контролировавший местную солеварную и медную промышленность, был больше заинтересован в том, как набить карманы, чем в том, как поддержать Хубилая, и решил, что его, как китайца, в империи Сун ждет лучшее будущее, чем у монголов. Он организовал бегство сына из двора Хубилая, затем спустил свою армию на местных монголов, захватил склады и явно намеревался учредить собственное отколовшееся царство. Хубилаю потребовалось несколько месяцев, чтобы раздавить его — в самом прямом смысле слова, так как казнили его, зашив в мешок и насмерть затоптав лошадьми; традиционная судьба, уготованная монголами провинившимся лицам княжеского звания. В придачу к этому Хубилай казнил также тестя Ли, а затем снова вернулся к разборкам с Ариг-бугой.

Бунт в Шаньдуне был скверным эпизодом, однако Хубилай извлек из него пользу. Хотя в дальнейшем он всегда будет остерегаться доверять китайцам, он по-прежнему заботливо консультировался с китайскими советниками и приказывал своим войскам заботиться о штатских. Но теперь он понял, что для управления военной машиной ему нужна лучшая организация. Учреждение в 1263 году Военного Совета (шумиюань), управляемой монголами комбинации военного министерства и секретной службы, впервые провело четкое разграничение между гражданской и военной администрацией. Война стала своего рода монгольской cosa nostra, к которой китайцы не допускались. Формируя это ведомство, Хубилай делал важный шаг, отходя от империи своего деда, базирующейся на степи и связанной воедино личной преданностью Чингису. Этот Совет станет целой параллельной бюрократией с чиновной элитой, преданной не персоне Хубилая, а его творению, государству.

Для угодившей в среднеазиатский капкан армии Ариг-буги зима 1263–1264 годов оказалась суровой. Не хватало всего: продовольствия, оружия, друзей. Люди и лошади голодали. Союзники — даже члены семьи самого Ариг-буги — дезертировали. На флангах Алгу вновь собрал войска и активно отбивался.

В 1264 году Ариг-буга смирился с неизбежным и явился молить о мире — брат, подчиняющийся брату. По описанию Рашид Ад-Дина, эта встреча была весьма эмоциональна. Ариг-буга приблизился к огромной юрте-дворцу Хубилая на традиционный лад, поднял закрывающий дверь полог и повесил его себе на плечо, дожидаясь приглашения войти. Вызванный в юрту, он стоит среди приближенных хана, словно провинившийся школьник. Двое братьев пристально глядят друг на друга. Если бы я писал роман, то рассказал бы вам, как память переносит их в детские годы, к временам, проведенным под строгим присмотром Соргахтани, к воспоминаниям о ее достоинствах: сдержанности, терпимости, умению прощать. Даже Рашид ад-Дин делает такую ретроспективу, почти как в киносценарии. И Хубилай смягчился. Оба брата прослезились, Хубилай жестом подзывает Ариг-бугу к себе. «Дорогой брат, — говорит он, — кто был прав в этой борьбе и соперничестве, мы или вы?»

Ариг-буга не совсем готов признать, что виноват исключительно он. «Тогда были мы, а сегодня вы», отвечает он. Для Хубилая этого почти достаточно. Но не для брата Абишхи ^[29], царевича, казненного одним из полководцев Ариг-буги, Асутаем. Тот протестует. «Я убил его по приказу тогдашнего правителя Ариг-буги, — горячо говорит Асутай. — А ныне Хубилай-хан правит всей землей. И если он прикажет, я убью и тебя тоже».

Еще один из командиров старается утихомирить страсти. Не время сейчас ворошить прошлое. Сейчас надо радоваться и веселиться. Хубилай одобряет. Ариг-буге отводят место среди царевичей.

Но он не свободен. На следующий день происходит допрос с целью установить, как такое могло произойти. Следует длительное выявление виновных, когда командиры спорят, кто же больше всех повлиял на Ариг-бугу. Дело это трудное, поскольку Хубилай желает найти виновных, но пока не видит причин казнить родного брата.

В итоге десять помощников Ариг-буги предают смерти, тогда как Ариг-бугу и Асутая щадят, хотя и оставляют под арестом. Что же делать с Ариг-бугой? Чтобы обсудить этот вопрос, Хубилай вызвал трех своих младших ханов — Хулагу, Берке, а теперь и Алгу, но все трое медлили с приездом. Хулагу и Берке все еще воевали друг с другом, а Алгу лишь недавно восстановил свою власть, поэтому никто из них не смел покинуть свои земли.

Но кто тогда избавит хана от брата, причиняющего ему неприятности? От родных, похоже, помощи не дождаться; да и от Вечного Неба тоже — Ариг-буге еще нет и пятидесяти, он прекрасно чувствует себя и служит постоянным напоминанием, что претензии Хубилая на трон все-таки оспаривались.