Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945 - Денис Райнер Страница 30

Наконец-то вдали показались вершины, окружающие Фритаун. Наша скорость медленно, но неуклонно падала. Держа якорь наготове, мы вползли в гавань и бросили его, лишь только очутились под защитой боновых заграждений. Примерно через час подошел маленький портовый буксир и дотянул нас до танкера.

Якорная стоянка Фритауна оказалась довольно обширной. Если бы не внушительных размеров холм, нависающий над городом, все вокруг очень напоминало бы Солент. Красные крыши, проглядывающие между деревьями на южной стороне, вполне могли быть деревней Ли до того, как она разрослась. Северный берег представлял собой бесконечные заболоченные равнины, и лишь вдалеке на горизонте виднелась зеленая полоска деревьев.

На этой якорной стоянке собралась специфическая компания. Здесь были весьма необычные десантные корабли со странными квадратными носами и большими рампами и штурмовой корабль, обвешанный дюжиной шлюпок.

Традиционно сложилось так, что экипажи танкеров были самыми большими сплетниками на военно-морском флоте. Они проводили значительную часть времени на уединенных стоянках, где монотонное течение жизни нарушалось только прибытием нового судна, которому требовалось топливо. Кратковременное общение с командой прибывшего судна – единственное доступное им развлечение. Поэтому экипажи танкеров со вкусом передавали известные им слухи и сплетни, причем если иногда и приукрашивали или искажали факты, то, по крайней мере, не являлись распространителями научной фантастики. Именно от матросов танкера мы узнали, что странные корабли – это амфибии, предназначенные для высадки десанта на французское побережье Африки. Там могла быть только одна цель – Дакар.

Понятно, что в подобной операции не обойтись без корветов для траления мин, которые пойдут впереди десантных кораблей. Теперь уже можно было строить более или менее обоснованные предположения относительно того, с какой целью перед отходом из Британии нам погрузили 40 бывших в употреблении шин от каких-то крупных грузовиков. Раньше мы считали это чьей-то шуткой. Но если учесть полученный приказ потренироваться в развертывании оборудования для траления, не останавливая машин, представлялось вероятным, что на пути к берегу у бортов будут принайтованы баржи с солдатами. Если же 9,2-миллиметровые пушки предварительно не разнесут нас в щепки, радар поможет добраться в нужную точку.

На следующий день я окончательно убедился в том, что подозревал уже давно: я недостаточно потел, чтобы спокойно переносить тропическую жару. Вместо этого я распухал… раздувался… К полудню моя голова уже минимум на два размера превысила размеры фуражки, а ботинки стали безнадежно малы. Я знал, что людей, у которых было недостаточное потовыделение, отправляли домой. Необходимо было что-то делать. Я приказал принести мне плотницкую пилу и большое бревно и после ленча принялся за работу. К 4 часам я распилил его на мелкие чурки, зато пот лил с меня градом. Пропотев, я почувствовал себя значительно лучше. Вечером вернулся коммандер Крик с группой морских охотников, и мы вместе отправились к командующему – адмиралу Уиллису. Слух, принесенный нам экипажем танкера, оказался верным. Нашим местом назначения был Дакар, однако операцию отложили на неопределенный срок. До принятия решения о нашей дальнейшей судьбе нам предстояло заниматься эскортной работой. Десантный корабль болтался в тех водах до следующего июля, когда его задействовали для атаки на Мадагаскар. «Вербена» в этом не участвовала – стояла на ремонте в Бомбее.

Во Фритауне я впервые оказался в весьма пикантной ситуации. Коммандер Крик подобрал хорошую команду, но без учета наличия «статуса соответствия». Занимаясь тралением якорных мин, корабли работают двумя подразделениями. Второй по старшинству офицер является командиром второго подразделения и несет на себе большой груз ответственности. Коммандер Крик привез с собой кадрового офицера – лейтенанта-коммандера, полагая, что он будет командиром подразделения. Между тем выяснилось, что он не имеет статуса соответствия, тогда как все командиры корветов этот статус имели, а я был старшим из них. Поэтому именно на меня ложились обязанности командира подразделения. Представляю себе, что испытал лейтенант-коммандер. В общем-то я ему даже сочувствовал. Дело в том, что, хотя на флоте Западных Подходов уже давно привыкли к командирам из КВДР, все же кадровые офицеры не считали нас равными себе.

Коммандер Крик сказал, что его не предупредили об этом пресловутом статусе, но что у него нет никаких возражений против того, чтобы «Вербена» возглавила второе подразделение. Тем не менее я считал ситуацию крайне неловкой, поскольку был не только вторым по старшинству офицером, но еще и самым молодым. Я пошел к фритаунскому капитану (Э) (капитан Руперт Шербрук, теперь вице-адмирал Р. С. В. Шербрук, кавалер орденов Бани 3-й степени, «За безупречную службу» и «Креста Виктории». «Крест Виктории» он получил в Арктике накануне Нового, 1942 года, когда его флотилия сражалась с карманным линкором «Лютцов», крейсером «Хиппер» и шестью немецкими эсминцами). Объяснив ситуацию, я предложил, чтобы, пока я работаю во Фритауне, мой статус не учитывался. Он предложил мне не маяться дурью. Улыбнувшись, он сказал, что уже наслышан о проблеме от одного из моих «трудных» коллег и ответил этому офицеру, что, когда его корабль станет таким же образцовым, как «Вербена», тогда появится повод для обсуждения, а до тех пор попросил ему не надоедать.

Чтобы выпутаться из неловкой ситуации и по причине того, что нас все равно не использовали в качестве минных тральщиков, я предложил другое решение проблемы. Я хотел, чтобы «Вербена» отделилась от группы и вышла на патрулирование в район Сент-Полз-Рок, где, как стало известно, немецкие подводные лодки получают топливо и прочие запасы от специализированных субмарин-танкеров, прозванных «дойными коровами». Мы могли взять топливо в Бразилии, выполнить еще одно патрулирование и вернуться во Фритаун. Капитан Шербрук пообещал довести мое предложение до командующего, но прежде чем был получен ответ, поступила информация о немецкой подводной лодке, замеченной к югу от Фритауна. Мне приказали взять три корвета под командование офицеров КВР и организовать ее поиск. Противника мы не обнаружили, зато я поговорил с одним из немецких подводников по радиотелефону, и ему почти удалось меня провести. В то время на некоторых немецких субмаринах были установлены радиотелефоны, работавшие на той же длине волны, что и наши, и в дополнение к каждому телефону прилагался англоговорящий офицер. Они подслушивали и даже иногда вмешивались в наши переговоры, стараясь или выяснить наши планы, или по крайне мере сбить нас с толку. В описываемом случае по два корабля заняли место на противоположных границах района наиболее вероятного местонахождения подводной лодки и начали движение к центру – месту, где она была замечена.

В качестве позывных использовались прозвища командиров. Меня в этих беседах звали Бен. Когда Опоссум, услышав Бена на связи, поинтересовался моими планами на будущее, я вполне мог подробно изложить ему схему организации охоты, если бы не был задан следующий вопрос: каковы мои географические координаты? Опоссум работал в паре со мной, он наверняка знал, где я нахожусь, поэтому вопрос показался мне странным. При первой же возможности я запросил, используя световой сигнал, спрашивал ли он мое местоположение, и получил ответ – нет.