Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет! - Геннадий Моисеенко Страница 30

– Как погиб в своём первом бою, заброшенный в тыл врага, в июле 1942 года, командир партизанского отряда Проскура В.Г. Окруженный карателями в Ореховском районе, он отстреливался до последнего патрона.

А отряд Баранова К.И., только в результате засад на дорогах уничтожил 14 автоколонн противника с большим количеством живой силы и военных грузов.

Количество актов саботажа, нарушений линий связи, ребята из отряда даже перестали считать, полагая их мелкими диверсиями. Но в этих боях они потеряли своего командира, который пал в одном из боев смертью храбрых.

Был замучен в гестапо, но не выдал своих товарищей заместитель командира подпольной группы Камышевахского района Сизоненко Ф.Ф.

Почти вся погибла, активно действовавшая подпольная группа Н.Г. Гончара. Подпольщики мужественно держались перед смертью. А один из них, Леонид Вайнер, имел возможность бежать, но тогда бы немцы, по своему обыкновению, уничтожили бы всю его семью и он, в самый решительный момент, отменил побег. Перед смертью Леонид написал жене записку, которую удалось переправить на волю.

«Я имел много возможностей испытать счастье свободы. Но из-за любви к тебе и детям, я этого не сделал. Когда дети вырастут, объясни это им. Люби и береги их. Целуй их за меня, милая мамулька. Целую тебя. Прощай, прощай навеки. Леонид!»

Собирались документы и по другим, довольно многочисленным группам, и отправлялись по назначению. Несколько групп действовало в городских поселках. Хорошая информация пришла по действиям подпольной группы, даже верней отряда, действовавшего на Днепровском Алюминиевом заводе. Этот отряд, испортив механизмы, не позволил пустить не только завод, а и отдельные его цеха, которые немцы пытались наладить, в связи с острой нехваткой алюминия в германской авиационной промышленности. Сожгли цех красок, подожгли здание, где жили немецкие солдаты и офицеры, произвели ряд взрывов.

– Но, как говорил Отец, – он всегда помнил о подвиге Аркадия Климашевского, закрывшего грудью своего командира в боях на Кавказе, и постарался разыскать его мать. После того, как были высказаны соболезнования, рассказаны эпизоды боевой жизни её сына, Отец поинтересовался движущими пружинами поступка Аркадия. И Мария Павловна рассказала:

– Я и по призванию и по профессии учительница, всегда старалась воспитывать сына трудолюбивым человеком, но меня саму удивляло, как легко он учился. Ему одинаково легко давались и гуманитарные дисциплины, и математика, и физика, но особенно он увлекался художественной литературой, много читал. Аркадий с детства увлекался ранним романтизмом Горького. Его любимый герой был Данко, который вырвал из груди своё сердце и осветил им путь людям.

Вот и Аркадий мечтал о подвиге, о жертвенности во имя справедливости. Когда он работал воспитателем детского дома в селе Михайло-Лукашево, как раз перед уходом в армию, он любил рассказывать детям эти произведения романтического героизма, вселяя в них веру в прекрасный и жертвенный подвиг.

В своих письмах, уже из военного училища, он всегда рвался на фронт, его коробило постоянное отступление, хотя он понимал, что такое отступление спасительно для армии и страны. Но все равно душа его рвалась в бой. Он писал:

«Всё понимаю, что отступление – это спасение, но душой принять не могу. Скорее бы на фронт! Скорее бы в сражение! Может наше участие быстрей остановит врага, который в моей душе ничего, кроме неприязни и ненависти не вызывает».

И когда современные демократы, оскорбляя память павших героев, кричат на всех углах о том, что этих людей гнали вперед под дулами автоматов, конечно ориентируясь по своей мелкотравчатой, корыстной, и трусливой душе; то народу, наверное, нужно понять, что такие люди не достойны права управлять страной.

– Свою награду – орден Ленина, которую Аркадий получил посмертно и свое место в списках личного состава его, Орджоникидзевского училища МВД, которое ему отдано навечно, он, конечно, заслужил всей своей жизнью и коротким, но ярким подвигом. Захоронен он в братской могиле на окраине Орджоникидзе. Кто они? – русские, украинцы? – Кто? Никто тогда не спрашивал, и пусть беснуется буржуазная пропаганда всех мастей и оттенков, общие братские могилы позовут нас вперед, к новому объединению!

Так говорила и его мать, стоя на могиле сына, как почетный гость военного училища, ещё в те Советские годы. Тогда такие люди были в почете, и никто не смел плюнуть на могилу героев.

– И таких людей, как Аркадий, в войсках НКВД было много, – будоража свою военную память, рассказывал Отец:

– Я побывал на многих фронтах и в отступлении, и в наступлении. Был свидетелем, когда в прорыв бросались и отдельные части, и целые дивизии НКВД, которые тогда назывались заградотрядами, но они закрывали, порой ценой своей жизни, прорыв немецких механизированных соединений и у стен Москвы, и под Сталинградом, и на Кавказе. А вот начавшие бытовать живописания об уничтожении заградотрядами своих отступающих частей, я не встречал нигде. Скорее всего, это были пропагандистские агитки на потребу отдельных личностей и агентов влияния, уже тогда, когда подросло поколение, не знавшее войны.

Сколько же их, надо было – этих частей НКВД, когда фронт отступал на всем своем протяжении от Прибалтики до Черного моря? Мы же отступали, и Мы же, собравшись с силами, и наступали, – с суровой решительностью вспоминал Отец, – а части НКВД, задерживая врага, давали нам возможность отойти и окопаться. Так было, в частности под Ростовом. Так было и под Киевом, когда в Дарницкий район было введено три полка НКВД, чтобы прикрыть отход частей, оборонявших Киев. Эти части были наиболее боеспособны, даже в первый период войны, когда наши войска терпели поражения и иногда оставляли позиции без приказа. А части НКВД такого никогда не позволяли и продолжали вести бой до последнего человека, до последнего патрона. Так они и погибли в Киеве, прикрывая отход войск. И мне неоднократно приходилось это слышать от людей, которые вышли из-под Киева и потом воевали на Кавказе.

Рассказывал об этом, конечно уже гораздо позже, Отец, опираясь на данные телохранителя товарища Сталина, А. Рыбина, который, по его словам, после смерти Сталина получил распоряжение В.М. Молотова, отданное ему в одной из коротких бесед:

«Уезжай ты из Москвы и сиди где-нибудь тихо, и не вспоминай, кем ты был все это время. Пока Н.С. Хрущев у власти, он, конечно, не преминет убрать реальных свидетелей событий».

Особенно страшились властные структуры, хрущевского периода, его рассказов о готовившихся покушениях на И.В. Сталина, и как им, его охране, приходилось принимать контрмеры по защите Иосифа Виссарионовича. Все данные А. Рыбина шли в разрез официальной пропаганде утверждавшей, что всё это вымыслы связанные, якобы, с ложными страхами И.В. Сталина. А Рыбин в пику им утверждал, что в структурах органов безопасности, в начале тридцатых годов, как раз перед убийством Кирова, существовала специальная группа, ведущая активные тренировки, которая должна была проникнуть в Кремль, под видом охраны, ликвидировать И.В. Сталина и его ближайших соратников.