Романовы. История великой династии - Евгений Пчелов Страница 30

Императрица Елизавета Петровна. Художник К. Ван Лоо. 1760 г.

Лизета получила неплохое воспитание. Этим занимались графиня М. Маньяни, виконтесса Латур ла Нуа, учитель Глюк, пригласили и уже знакомого нам Э. Рамбура – они привили девочке любовь к танцам и иностранным языкам. В результате Елизавета говорила по-итальянски, по-немецки и по-французски (последний знала в совершенстве), великолепно танцевала и блестяще освоила верховую езду. Что ещё нужно светской чаровнице! Злые языки утверждали, правда, будто она не знала, что Англия находится на островах, но это кажется анекдотичным преувеличением.

Франция всегда незримо присутствовала в её судьбе. Так, в заговоре, вознесшем её на престол, активную роль сыграл французский посланник маркиз Шетарди. Страстная поклонница моды, она с замиранием сердца следила за сменой фасонов одежды или появлением новых причесок в блистательном парижском свете и едва не сделалась французской королевой. Такой план созрел у Петра ещё во время посещения Парижа в 1719 году. Елизавета тогда могла стать невестой короля Людовика XV, но французская сторона отговаривалась его молодостью, по-видимому, не горя желанием принять дочку вчерашней прачки, тем более рождённую до брака. После смерти Петра дело это и вовсе заглохло.

А Елизавета наслаждалась жизнью. Лёгкая на подъём, весёлая и шаловливая, она украшала двор Петра II. В охотничьем костюме носилась, раскрасневшись, на быстром скакуне по осенним полям в сопровождении своего венценосного племянника, обожавшего тётку. Когда же на престол вступила Анна Иоанновна, жизнь Елизаветы утратила прежний блеск – императрица недолюбливала двоюродную сестру. Всё раздражало в ней: молодость, изящество, красота, беззаботность, восхищённые взгляды поклонников, умение танцевать, тонкий вкус – какой резкий контраст с самой императрицей! Нет, внешне приличия, конечно, соблюдались, но скрытая неприязнь не исчезала. Как не хотела Анна, чтобы престол достался ей – этой легкомысленной ветренице, само существование которой служило ей немым укором! Да и Елизавете при дворе императрицы было неуютно – весёлые маскарады и блистательные балы всё чаще сменялись потасовками карликов и подзатыльниками шутов, веселившими невзыскательную царицу.

Цесаревна предпочитала свой собственный мир. Вдалеке от тяжеловесного двора, в загородных имениях сложился её двор, большей частью состоявший из её сверстников – кавалеров и дам, среди которых она могла не бояться наушников Анны. Здесь царили молодость и веселье.

Но императрица подумывала и о женихах. Ещё Екатерина I «завещала» Елизавете выйти замуж за младшего брата герцога Карла-Фридриха Голштинского – Карла-Августа. Этот милый и приветливый юноша приехал в Россию, считался женихом цесаревны, но внезапно умер от оспы летом 1727 года. Память о нём Елизавета до конца жизни сохраняла в своём сердце. Недаром она покровительствовала голштинской династии: вызвала в Россию не только племянника Петера, но и его невесту Софию Анхальтскую, будущую Екатерину II, мать которой доводилась Карлу-Августу двоюродной сестрой.

Были и другие претенденты на руку цесаревны. Вот лишь некоторые имена из списка потенциальных женихов Елизаветы: принц Георг Английский, инфант Мануэль Португальский, инфант дон Карлос Испанский, герцог Эрнст-Людвиг Брауншвейгский, ну и, конечно же, неувядаемый волокита и щёголь граф Мориц Саксонский, разбивший когда-то сердце самой Анны. Но все они мало устраивали императрицу. Она хотела, чтобы Елизавета попала в какую-нибудь глухомань, на далёкие задворки Европы, вроде пресловутой Курляндии, откуда ей уже не выбраться никогда. Версаль или Эскориал для этой цели никак не подходили, а предложение персидского шаха Надира (вот куда докатилась слава о российской Венере!) сочли слишком экстравагантным.

Анна никак не могла решиться и всё тянула. А Елизавета так и осталась незамужней. Что за беда, если от воздыхателей не было отбоя! Сперва, ещё при Петре II, мелькнул на горизонте Александр Борисович Бутурлин. Его сменил обер-гофмейстер Семён Кириллович Нарышкин (дальний родственник Елизаветы). Потом появился камер-паж Алексей Иванович Шубин. Их бурный роман резко прервала сама Анна, в январе 1732 года приказавшая Миниху сослать фаворита цесаревны в Сибирь. Безутешная Елизавета долго переживала эту потерю и сочиняла грустные песни. Они сохранились, и мы теперь можем почувствовать всю глубину её искреннего чувства:

Я не в своей мочи огнь утушить,

Сердцем я болею, да чем пособить,

Что всегда разлучно

И без тебе скучно,

Легче б тя не знати,

Нежель так страдати

Всегда по тебе.

Когда у власти оказалась слабая Анна Леопольдовна с маленьким сыном-императором, Елизавета поняла, что надо действовать. Благодаря своей простоте в общении и внешнему демократизму, она пользовалась большой популярностью в гвардии. Отсвет величия Петра падал и на неё, и гвардейцы считали её «своей», поэтому на них она и сделала главную ставку. О готовящемся заговоре скоро стало известно, но Анна Леопольдовна предостережения не принимала всерьёз. Незадолго до роковой ноябрьской ночи она по-родственному пожурила кузину. Елизавета всё отрицала, и разговор закончился обоюдными слезами и миром. Но цесаревна вовсе не была такой простушкой, как думала Анна. В ночь на 25 ноября 1741 года она явилась в казармы Преображенского полка и подняла солдат на мятеж. Для пущего воодушевления Елизавета надела кирасу и накинула гвардейскую форму. Под предводительством своего прекрасного начальника гвардейцы двинулись к Зимнему дворцу. На Дворцовой площади Елизавета вышла из кареты и решила идти пешком, но двигалась слишком медленно, поминутно утопая в снегу. Тогда бравые ребята подхватили её на плечи и на руках внесли во дворец. Ни Анна Леопольдовна, ни Антон-Ульрих не оказали никакого сопротивления. Переворот прошёл совершенно бескровно, и уже на следующий день был опубликован манифест о восшествии императрицы «Елисавет I» на престол. Своих верных гвардейцев она не забыла. Всем чинам роты Преображенского полка, так называемым лейб-кампанцам, «дщерь Петра Великого» пожаловала дворянство, а герольдмейстер В.Е. Адодуров, который до этого учил математике Ломоносова, а после русскому языку – будущую Екатерину II, сочинил им более 200 гербов. В ночь переворота Елизавета поклялась, что, если ей удастся захватить трон, она никогда не подпишет ни одного смертного приговора. В течение двадцати лет своего правления она держала это слово.

Конечно, Елизавета была узурпатором, и сама она прекрасно понимала шаткость своего положения: Иоанн Антонович получил престол по завещанию Анны Иоанновны в соответствии с петровским уставом о престолонаследии. Считавшая себя продолжательницей дел Петровых, Елизавета затруднялась объяснить народу, почему она свергла законного императора, поэтому и пустила в ход традиционное идеологическое клише: мол, предшествовавшие царствования вконец Россию разорили, русский народ испытывает притеснения от иностранцев и потому страдает, а она избавила его от унизительного чужеземного засилья. Ореол петровской славы освещал и новую императрицу. Она как бы продолжала великую историческую традицию петровских времён, столь бесцеремонно прерванную потомками царя Ивана, и на своей коронации 25 апреля 1742 года в Успенском соборе Московского Кремля сама возложила на свою голову императорскую корону.