Рузвельт - Рой Дженкинс Страница 30

Слухи были и относительно невинными, как, например, то, что Рузвельт был самым непопулярным выпускником Гарварда первого десятилетия двадцатого столетия, и гораздо более изощренными. Ему предъявлялись обвинения в том, что он не только страстно желал быть диктатором, но также был клиническим сумасшедшим и, вероятно, болел сифилисом. В эти фантастические домыслы поверили и вполне респектабельные во всех других отношениях люди, что привело к значительной путанице в умах британских и прочих европейских дипломатических наблюдателей в отношении американской политики. Они рассматривали Рузвельта как сильного и уважаемого лидера, который был чуть ли не единственным лучом надежды рушащегося мира. Затем они обнаружили, что ФДР является объектом ненависти, граничащей с презрением, в умах большинства его соплеменников, с которыми им приходилось общаться.

Растерянность перед лицом неприятия высшими слоями общества, однако, настолько противоречила характеру и стилю Рузвельта, что это вряд ли представляло серьезную опасность. В ответ на такие обвинения он приложил максимум усилий в проведении последнего рывка «нового курса», который предполагал значительные реформы в сфере социального обеспечения, вопросах минимальной заработной платы и занятости несовершеннолетних. На политическом фронте его деятельность носила менее благоразумный характер или, уместнее сказать, менее успешный. Его недовольство законодателями — консерваторами от Демократической партии было всецело понятно. Победа ФДР на выборах 1936 года обусловила многократное увеличение числа демократов в Конгрессе, равного которому еще не было в истории США. В Сенате демократы количественно превосходили республиканцев в соотношении 80 к 16, в Палате представителей — 343 к 89. Когда многие из них объединились с республиканцами с целью блокировать основные инициативы, Рузвельт был оскорблен. И, по словам некоего недоброжелательного критика, ФДР решил устранить своих наихудших обидчиков, прибегнув к «мести в стиле школьницы старших классов». Президент изложил свои взгляды, как он полагал, придерживаясь умеренной линии. «Не поймите меня превратно, — несколько оборонительно начал он самый важный отрывок из своей речи. — Я ни в коем случае не указываю на свои предпочтения в праймериз только лишь потому, что кандидат, либеральный по своим взглядам, значительно расходится со мной по всем вопросам. Меня больше волнует общий настрой кандидата в отношении насущных проблем и его внутреннее желание найти практические средства для удовлетворения потребностей нации».

Умеренная или нет, но эта речь оставила широкий задел для субъективных высказываний в отношении президента. Безусловно, существовали некоторые злобные реакционеры — особенно, но не исключительно, среди сенаторов Юга — и если бы Рузвельту удалось избавиться от них, то это могло бы стать необходимым этапом на пути Демократической партии к последовательному либерализму. Однако, к сожалению, хотя ему (или рецессии) и удалось исключить многих демократов на промежуточных выборах в ноябре 1938 года, но это были не те кандидаты. Кроме того, используемые методы, которые привели к неудаче, действительно напоминали «месть в стиле школьницы старших классов». Он совершил два турне по стране. Летом он отправился на своем частном поезде (со скоростью менее 35 миль/ч) через штаты Кентукки, Арканзас, Оклахома, Техас, Колорадо и Невада в Калифорнию. Во время этого турне он произнес более тридцати речей, и все слухи в основном крутились вокруг того, кому было разрешено сидеть рядом с президентом или кому он уделял много внимания, а кому сделал выговор. Его главной целью было сохранить Олбена Баркли на посту сенатора от штата Кентукки. Баркли находился под давлением губернатора штата и его проигрыш означал бы уход с позиции лидера Демократической партии в Сенате и замену на «отлученного» Пэта Гаррисона от штата Миссисипи. Это ему с легкостью удалось сделать. Большинство других целей данного турне, однако, достигнуты не были. В Техасе он попытался подвергнуть остракизму сенатора Тома Конналли, который впоследствии внесет огромный вклад в развитие внешней политики США, но ФДР сделал более удачную долгосрочную инвестицию, наладив связь со вновь избранным конгрессменом Линдоном Б. Джонсоном, хотя Рузвельт и не доживет до того времени, когда это вложение начнет приносить свои доходы. В Неваде президент сделал выговор, однако недейственный, сенатору Патрику Маккарену, а в Калифорнии он способствовал поражению сенатора Макэду, несмотря на приверженность того идеям Вильсона.

Затем ФДР совершил плавание по двум океанам на тяжелом крейсере U. S. S . Houston через Панамский канал в порт Пенсакола, штат Флорида. Там он начал свою южную, еще более сложную кампанию которая закончилась, без триумфа, в штате Мэриленд. Тройственной целью Рузвельта было устранить трех сенаторов от Демократической партии, которые, хоть по исторической случайности и являлись членами одной с ним партии, но оказались одними из самых ярых консерваторов. Первым был Уолтер Ф. Джордж, тихий, но невероятно несговорчивый председатель Комистета по финансам в Сенате. Джордж представлял штат Джорджию, почетным жителем которого считал себя Рузвельт в силу связи с Уорм — Спрингс. Второй мишенью был Эллисон Смит, или «Хлопковый Эд», из Южной Каролины, чье прозвище говорило о влиянии, которым он пользовался в родном штате. Когда кто‑то сказал, что ФДР «злейший враг самому себе», Смит ответил: «Это не так. Во всяком случае, пока я жив». Третьим был Миллард Тайдингс, штат Мэриленд, который совершил серьезную ошибку, похваставшись, что у него есть как «престиж Рузвельта, так и деньги его друзей — республиканцев». Ни одно из трех предприятий Рузвельта не возымело успеха. Джордж, Смит и Тайдингс были переизбраны в Сенат еще на шесть лет.

Это шло вразрез с общими результатами выборов. В сравнении с предыдущими промежуточными выборами они были удовлетворительны. Демократическая партия вновь получила большинство в обеих палатах, однако их прежнее превосходство пошатнулось. Республиканцы получили восемьдесят одно место в Палате представителей; в Сенате, где изменения происходили медленнее вследствие шестигодичного срока, они получили еще девять мест. Республиканцы также заняли тринадцать губернаторских постов. Они снова вернулись в игру, хотя не в образе прежней Старой Доброй Партии, но, по крайней мере, в качестве крупного игрока, который надеялся на полное восстановление в 1940 году.

Таковыми были весьма неблагоприятные обстоятельства, при которых Рузвельт встретил начало войны в Европе в сентябре 1939 года. И вновь различие между пьедесталом, который воздвигли для Рузвельта как спасителя мира за рубежом, и его относительно слабой позицией на родине создавало некоторую путаницу. Даже такой опытный (хотя невероятно оптимистичный) аналитик как Черчилль верил в то, что ФДР присоединится к союзникам с целью спасти Францию, — то, чему не было суждено случиться в действительности. Если бы Рузвельт, как и большинство президентов, находящихся в конце второго срока на посту, уменьшил свою активность в ожидании спокойных деньков в Гайд — Парке со своей коллекцией марок, какое бы место он занял в рейтинге популярности среди своих предшественников и преемников? Думаю, где‑нибудь вверху второго десятка первых лиц государства. Вероятно, по соседству с Эндрю Джексоном, или «дядей Тедом», или Линдоном Джонсоном — президентами, которые делали все возможное и не стояли в стороне от проблем, но которые, однако, не были людьми, чье величие не подлежит сомнению. Итак, ключевой вопрос: когда Рузвельт почувствовал желание баллотироваться на третий срок? Приняв это решение, он стал, таким образом, президентом, который не только старательно, хотя и не всегда успешно пытался вытащить Америку из ямы Великой депрессии, но также повел за собой страну через сложнейшее испытание войной. Можно также сказать, что случайным следствием его деятельности стало исчезновение проблем низкого спроса и безработицы.