Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - Фредерик Кемп Страница 30

История свидетельствует, что Вальтер Ульбрихт и Конрад Аденауэр были отцами-основателями двух противостоящих друг другу Германий, людьми, чья разительная несхожесть станет определителем их эпохи.

Однако в первые недели 1961 года их действиями руководили похожие чувства: оба лидера не доверяли людям, от которых зависели их судьбы, – Ульбрихт – Никите Хрущеву, а Аденауэр – Джону Кеннеди. Ничто не имело большего значения для немецких лидеров, чем научиться обращаться с этими влиятельными людьми и сделать так, чтобы их деятельность не уничтожила то, что каждый немец считал своим наследием.

В свои шестьдесят семь лет Ульбрихт был сухим, интровертированным трудоголиком, который избегал дружеских отношений, дистанцировался от членов семьи и был приверженцем сталинского варианта социализма с вождем и ближним кругом лиц в центре и стойким недоверием ко всем остальным. По мнению Курта Хагера, главного идеолога партии, Ульбрихт был «не слишком приятным в юности и с возрастом не стал лучше. Он совершенно не понимал шуток».

Ульбрихт считал Хрущева непоследовательным, допускающим «идеологические вольности», стоявшим ниже по интеллектуальному развитию и слабым. Хотя Запад представлял серьезную угрозу, ничто не подвергало опасности его Восточную Германию больше, чем обязательство противоречивого и непоследовательного Хрущева защищать ее существование.

Для Ульбрихта урок Второй мировой войны, которую он провел в основном в эмиграции в Москве, заключался в том, что когда немцы получили выбор, они стали фашистами. И он твердо решил не допустить, чтобы у его соотечественников опять появилась возможность проявить свободу воли. Он поместил своих соотечественников в жесткие рамки репрессивной системы; его система тайной полиции была более сложной и разветвленной, чем гитлеровское гестапо. Его жизненной целью было создание, а теперь спасение 17 миллионов человек, составлявших его коммунистическое государство.

В свои восемьдесят пять Аденауэр был чудаковатым, проницательным, дисциплинированным человеком, пережившим все хаотические стадии Германии прошлого века: имперский рейх, первое объединение Германии, Веймарская республика, Третий рейх и послевоенное разделение Германии. Большинство его политических союзников умерли или исчезли со сцены, и он волновался, что Кеннеди из-за нехватки политического опыта и личных качеств не сможет противостоять Советам так, как это делали его предшественники, президенты Трумэн и Эйзенхауэр.

Аденауэр, как и Ульбрихт, был недоверчив по природе, но он связывал свою страну с США и Западом с помощью НАТО и общего европейского рынка. Как он объяснял позже, «наша задача состояла в том, чтобы рассеять недоверие к нам на Западе. Мы должны были пытаться постепенно пробудить доверие к немцам. Непременным условием для этого… было не вызывающее сомнений подтверждение идентичности с Западом» и его политической и экономической практикой.

Как первый свободно избранный канцлер Западной Германии, Аденауэр способствовал созданию на нацистских руинах нового, полного сил, демократического 60-миллионного государства со свободными рыночными отношениями. Его цель состояла в том, чтобы сохранить эту конструкцию до тех пор, пока Запад не станет достаточно силен, чтобы добиться объединения на своих условиях. В сентябре Аденауэр в четвертый раз был избран канцлером.

И Ульбрихт, и Аденауэр были одновременно главными действующими лицами и подчиненными, управляющими событиями и управляемыми ими.

«Большой дом», Восточный Берлин

Среда, 4 января 1961 года

Ульбрихт, выступая на чрезвычайном заседании своего правящего политбюро, нервно теребил козлиную бородку, и его слова противоречили оптимистичному новогоднему выступлению всего тремя днями ранее.

Разговаривая со своими подданными, он разглагольствовал о победе социализма в своей стране, превозносил успехи проведенной им коллективизации и хвастался, что в прошедшем году улучшил экономическое положение Восточной Германии в мире. Однако положение было слишком серьезным, чтобы повторять ту же самую ложь членам политбюро, тем, кто был лучше осведомлен и в ком он нуждался в борьбе с противником, ресурсы которого, казалось, множились с каждым часом.