Жизнь в Древнем Египте - Адольф Эрман Страница 30

Когда какой-либо народ поднимается на более высокие уровни цивилизации, каждый раз многие занятия, которые в прошедшие времена были необходимы для поддержания жизни людей, перестают быть необходимыми, но при этом не оказываются забытыми. Хотя их практикуют реже, людям кажется, что они приносят более чистое удовольствие, чем прежде, и, при отсутствии принуждения, то, что в прежние времена было тяжелой работой, становится дарящей наслаждение забавой. Когда мы впервые получаем возможность взглянуть на египтян, вероятно, уже прошли века с тех пор, как те потеряли необходимость в том, чтобы пронзать рыб острогой или убивать птиц бумерангом для добывания пищи. Однако в более поздние времена эти два занятия доставляли им гораздо больше удовольствия, чем ловля рыбы сетью или птицы – силками. Подобные примеры можно найти в истории всех народов и во все времена.

Угощение гостей вином во времена Нового царства. Хозяин и хозяйка – писец царя Хоремхеба и жена писца Эссе; гости – вожди наемников его величества (согласно W., I. Pl. xi = Perrot, 796)

Однако разумно будет указать на то, что этими старинными занятиями позже могли заниматься лишь те, кому было не важно, будет ли результат значительным. Египтяне исторической эпохи, когда им были нужны гуси, пускали в ход сети и силки, а с копьем и бумерангом охотились только богатые и знатные мужчины – больше для развлечения, чем для пользы. Похоже, что этот род развлечений был характерен только для аристократов и даже считался привилегией знатных людей: только господин мог тешиться охотой, а слуга был обязан заниматься чем-либо более полезным. Эта точка зрения, хорошо знакомая нам по феодальным обычаям Средних веков, кажется, была в Египте всеобщей, поскольку знатный господин, когда изображают, как он пронзает рыб острогой или убивает птиц метательным оружием, всегда бывает показан в своем самом почетном наряде – в царской юбке и даже с царской бородой. По их мнению, эта охота в болотах была не просто одним из их занятий, а драгоценной привилегией, княжеским правом.

Уже в начале исторического периода в Египте существовала высокоразвитая земледельческая цивилизация (см. Введение). Значительная часть земель, ранее покрытых болотами и тропическими лесами, уже стала пашней. Но в это же время продолжали существовать старые русла рек, и эти полосы болот и наполовину стоячей воды, заросшие, как в старину, папирусом, служили убежищем для бегемотов, крокодилов и бесчисленных водяных птиц. Это и были те «блаженные места охоты» знатных людей Древнего Египта, которые часто упоминаются как «речные заводи» и «пруды с птицами, места удовольствия». В жизни египтян они играли ту же роль, что и лес в немецком фольклоре; возможно, величайшим наслаждением, которое знал египтянин, было грести в легкой лодке, проплывая между красивыми качающимися метелками папируса, срывать цветы лотоса, вспугивать диких птиц и затем сбивать их метательной палкой, пронзать острогой огромных нильских рыб и гарпуном – бегемотов. От всех эпох остались рисунки с изображением такой охоты, и нам достаточно лишь взглянуть на них, чтобы понять, как сильно египтяне любили эти дикие места и сколько поэзии находили в них.

Охота на птиц с метательной палкой (по L. D., ii. 130)

Мы видим, как огромные стебли папируса поднимают свои красивые головки на высоту гораздо больше человеческого роста, а «их корни омывает» – как пишет один ботаник – «тепловатая вода, и их пушистые метелки качаются на тонких стеблях». Вместе с другими видами тростников и иных водяных растений они образуют непроходимые заросли – своего рода плавучий лес. Над ними висит, как и сейчас кое-где в дельте, живая туча из многих тысяч болотных птиц. На представленных рисунках показан конец поры выращивания птенцов: некоторые птицы еще сидят на гнездах, которые сделаны из папируса и качаются от ветра, но большинство остальных летают вокруг, отыскивая еду для своих малышей. Одна птица гонится за огромными бабочками, которые летают вокруг верхушек папируса; другая бьет длинным острым клювом в цветок, где она заметила майского жука. А в это время птенцам грозит опасность: мелкие хищные звери, например ласка и ихневмон, пробрались в заросли и ловко взбираются по стеблям тростника. Испуганные родители спешат обратно и стараются прогнать этих воров криками и хлопаньем крыльев.

Тем временем египетский охотник прокладывает себе путь по водной глади этого болота на лодке, сделанной из связанных вместе стеблей папируса [156]. Часто его сопровождают жена и дети, которые держат убитых им птиц и собирают цветы лотоса. Лодка бесшумно скользит вдоль зарослей так близко к берегу, что дети могут, играя, дотягиваться до растений. Охотник стоит в лодке и правой рукой поворачивает метательную палку. Потом – мощный бросок, она с жужжанием проносится по воздуху, и одна из птиц падает в воду, сбитая ударом в шею. Эта метательная палка – простое, но мощное оружие: маленький тонкий кусок дерева, изогнутый особым образом; брошенный, он с огромной силой наносил удар по цели, а в случае промаха, описав в воздухе изящную кривую, возвращался назад и падал у ног метателя. Туземцы Австралии до сих пор пользуются таким же оружием немного иной формы и называют его «бумеранг» [157]. Очень любопытно, что на многих рисунках времен Нового царства охотника сопровождает ручной кот, который приносит ему убитых птиц из зарослей в лодку [158].