Японский козырь Сталина. От Цусимы до Хиросимы - Анатолий Кошкин Страница 30

Накануне Риббентроп следующим образом изложил германское видение геополитических интересов участников «проектируемого» союза: «Интересы Германии идут в Восточной и Западной Африке, Италии — в Северо-Восточной Африке, Японии — на юге, а у СССР — там же на юге — к Персидскому заливу и Аравийскому морю…» Риббентроп предложил договориться СССР, Германии, Италии и Японии в виде декларации против расширения войны, а также о желательности компромисса между Японией и Чан Кайши.

Реагируя на эту информацию, Сталин дал Молотову в Берлин следующее указание: «Если результаты дальнейшей беседы покажут, что ты в основном можешь договориться с немцами, а для Москвы останутся окончание и оформление дела, — то тем лучше… Насчет декларации дать принципиальное согласие без разворота пунктов» {208}.

Согласно последним исследованиям российских историков, германская инициатива о подключении СССР к Тройственному пакту была не чем иным, как блефом, призванным убедить Сталина в отсутствии у Германии намерения ухудшать отношения с Советским Союзом. Вместе с тем признается, что в свою очередь блефовало и советское руководство, чтобы не дать Берлину повод обвинить его в нежелании поддерживать добрососедские отношения с Германией. В книге «Вторая мировая война. Актуальные проблемы» говорится: «25 ноября 1940 г. Молотов сделал заявление германскому послу в Москве, согласно которому Советское правительство было готово принять изложенный 13 ноября Риббентропом “Проект пакта четырех держав о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи” при условии, если “германские войска немедленно покинут Финляндию”, если Советскому Союзу в течение ближайших месяцев удастся гарантировать свою безопасность со стороны черноморских проливов… если “центром территориальных устремлений” СССР будет признана “зона к югу от Батуми и Баку в общем направлении в сторону Персидского залива”, если Япония откажется от своих прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине.

Совершенно ясно, что условия, выдвинутые СССР, были заведомо неприемлемы для Германии и ее союзников… Не случайно, что ответа из Берлина на советские условия так и не последовало, на чем Москва, впрочем, особенно и не настаивала» {209}.

Что касается Мацуоки, то, отправляясь в Европу, он считал, что идея подключения СССР к Тройственному пакту еще жива и может быть использована для японо-советского политического урегулирования на японских условиях. Главная же цель встреч Мацуоки с германскими руководителями состояла в том, чтобы выяснить, действительно ли Германия готовится к нападению на СССР, и, если это так, то когда может произойти такое нападение. Однако в Берлине считали нецелесообразным информировать своего дальневосточного союзника о конкретных германских планах.

Готовясь к приему японского министра, Гитлер издал 5 марта 1941 г. директиву № 24 «О сотрудничестве с Японией», в которой была определена цель: как можно скорее вовлечь Японию в войну против Великобритании и таким образом связать значительные английские силы на Тихом океане. В результате и американцы должны будут перенести свое внимание на Дальний Восток, воздерживаясь от активного участия в войне в Европе. Япония, однако, должна избегать войны с США. Директивой запрещалось сообщать японцам о существовании плана войны Германии против СССР «Барбаросса» {210}.

В Японии не могли не понимать, что в стратегическом плане Германия отводит своему дальневосточному союзнику роль младшего партнера, который должен таскать для нее «каштаны из огня». Подозрения японцев в искренности германского союзника неизмеримо усилились бы, знай они об истинной оценке Гитлером японских руководителей.

22 августа 1939 г., накануне подписания германо-советского соглашения о ненападении, фюрер, собрав в своей загородной резиденции приближенных генералов, разразился тирадой: «Император (Японии) сродни русским царям. Слабый, трусливый, нерешительный, его легко может смести революция… Нам следует видеть в себе хозяев и относиться к этим людям в лучшем случае как к лакированным полуобезьянам, которые должны знать кнут» {211}.

Будучи заинтересованным в отвлечении японцами англичан на Дальнем Востоке, Гитлер распорядился подчеркнуто радушно принять японского министра, ведя с ним переговоры «на равных». С 27 по 29 марта Мацуока провел три раунда переговоров с Риббентропом и дважды был принят Гитлером. Согласно директивам Гитлера Риббентроп убеждал японского министра атаковать Сингапур. Он говорил: «В случае, если Советский Союз выступит против Японии, Германия незамедлительно нанесет удар по СССР. Мы обещаем это. Поэтому Япония может, не опасаясь войны с Советским Союзом, двигаться на юг, на Сингапур» {212}.

Отвечая на вопрос Мацуоки о состоянии германо-советских отношений, Риббентроп сказал: «…Конфликт с Россией находится все же в пределах возможного. Во всяком случае после своего возвращения Мацуока не может докладывать японскому императору, будто возможность конфликта между Россией и Германией исключается. Напротив, положение вещей таково, что такой конфликт следует считать возможным, но не вероятным».

Что касается вступления России в Тройственный союз, о чем со стороны Германии было сделано предложение Молотову, то министр рейха отметил, что «речь идет не просто о присоединении России к самому пакту, а скорее о другой комбинации. Как уже сообщалось, русские выдвинули на случай своего присоединения к пакту такие условия, которые Германия не может принять» {213}, — заявил Риббентроп. Не раскрывая содержание плана «Барбаросса» и не упоминая о нем, Риббентроп тем не менее счел возможным информировать собеседника, что «большая часть германской армии уже сосредоточена на восточных границах государства». Убеждая своего коллегу в быстротечности германо-советской войны, он говорил: «В настоящее время мы сможем сокрушить Советский Союз в течение трех-четырех месяцев… Я полагаю, что после разгрома Советский Союз развалится. Если Япония попытается захватить Сингапур, ей не придется больше беспокоиться о севере» {214}.

Гитлер также склонял Мацуоку к нападению на Сингапур, заявляя: «Никогда в человеческом воображении для нации не представятся более благоприятные возможности. Такой момент никогда не повторится. Это уникальная в истории ситуация». По поводу германо-советских отношений фюрер ограничился сообщением, что рейх имеет свыше 160 дивизий, сконцентрированных на советских границах.

Следуя данным ему указаниям, Мацуока, вопреки своему обыкновению, больше слушал, чем говорил. Он знал, что специально приставленный к нему в качестве сопровождающего офицер разведуправления генштаба армии полковник Я. Нагаи по своим каналам передает в Токио содержание берлинских бесед. Тем не менее Мацуока заверил своих собеседников в том, что «Япония будет всегда лояльным союзником, который посвятит себя общим усилиям и не займет пассивной позиции».