Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945 - Йохан Бреннеке Страница 30

Штаб-квартира подводного флота приказала подводным лодкам «U-81» и «U-205» (лейтенант Бюргель) [22]атаковать эскадру.

«Если мы найдем их, то найдем здесь, под Гибралтаром, — размышлял Гуггенбергер. — Эта информация уже пятичасовой давности, они уже десять раз успели сменить курс».

И «U-81» повернула вспять, к Гибралтару, в пасть льва. Ветер стал крепчать, по морю побежали короткие беспорядочные волны, непривычные после Атлантики.

Появление самолета вынудило «U-81» погрузиться.

Настало утро 13 ноября — и, конечно, пятница.

Самолет… тревога… срочное погружение. Эсминцы… тревога… погружение.

Еще самолеты.

По прикидкам Гуггенбергера, британские корабли должны подойти к этому месту около 15.00.

14.10. Самолет, приближающийся с востока.

14.11. «U-81» — на перископной глубине.

14.15. Еще самолеты, идущие с востока.

14.20. На горизонте появляется фок-мачта линкора.

Вскоре после этого Гуггенбергер увидел три корабля, идущие прямо на него.

Фритц Гуггенбергер размышлял:

«Мы тут как Давид и Голиаф. Почему бы нам не уйти, пока не поздно? Это ж легко: отдал приказ, а правдоподобное объяснение потом подберешь. В конце концов, кроме меня, никто и не видит, что там происходит…»

Гуггенбергер побледнел и сделался мрачно-серьезным. Губы его плотно сжались, превратившись в геометрическую линию — кратчайшее расстояние между двух точек.

— Боевая тревога!

После того как он отдал приказ, все прочие мысли и заботы вылетели из головы. Сейчас в нем говорил только долг.

— Командир обращается к команде. Мы собираемся атаковать британское соединение кораблей.

Армада подходила ближе и ближе. Эшелонированное построение двигалось курсом левее «U-81». Впереди шел линкор «Малайя», за ним авианосец «Арк Ройал», далее «Фьюриес». Шесть эсминцев, вспенивая воду форштевнями, составляли охранение. Белые фонтанчики говорили о большой скорости хода, с которой неслись эти овчарки.

Появился самолет и с ревом стал снижаться, нацеливаясь, как показалось, на лодку. Гуггенбергер убрал перископ, выждал, пока след пройдет, потом на короткие секунды снова поднял перископ.

Экипаж самолета и не думал о подводных лодках. Летчик выделывал фигуры и веселился в воздухе, предвкушая возвращение домой.

Гуггенбергер торопливо огляделся вокруг. У него уже не было времени заниматься самолетом. А что делают эсминцы? Один из них шел прямо на лодку, черт бы его побрал. А основные корабли? Великолепно! Они сделали зигзаг, и эсминец, следуя изменению курса, отвернул в сторону.

Как там остальные? Все ясно. Отлично.

— Опустить перископ! Поднять перископ!

Быстро осмотрелся вокруг. Пауза.

— Опустить перископ… Поднять… Опустить! Держать глубину четырнадцать метров!

— Торпедные аппараты с первого по четвертый — товсь!

По системе управления огнем курс передан на торпеды. Носовая часть одного из кораблей появилась в перископе.

— Залп… Опустить перископ… Поднять… Опустить… Оба малый!.. Опустить… Поднять… Пли!.. Опустить перископ. Оба средний вперед!

Уфф! С кашляющим звуком первая торпеда вышла из торпедного аппарата, через одинаковые интервалы за ней последовали другие.

— Все торпеды вышли из торпедных аппаратов!

Корабль, лишившись солидной тяжести, сразу стал всплывать. Необходима большая практика, холодная голова и твердая рука, чтобы не дать лодке выскочить на поверхность после залпа четырьмя торпедами. Командир взглянул на глубиномер: лодка шла на всплытие.

— Всем в нос! Быстро!

Очень медленно корма пошла вверх.

10 метров… 10 с половиной…

— Быстро на девяносто метров!

Лодка резко нырнула на глубину. Почему не слышно взрывов глубинных бомб?

На глубине 110 метров лодку выровняли.

— Сколько разрывов слышали? — спросил Гуггенбергер, почувствовавший смертельную усталость. Он так сосредоточился на управлении лодкой, что даже не слышал, сколько было попаданий.

— Два. Два попадания, — ответил старпом.

На малом ходу лодка уходила подальше. Никто не мог понять, почему не слышно ни одного взрыва глубинных бомб. Оба радиста сидели на гидрофонах. Один из них указал на шкалу аппарата:

— Вот — сильный звук, убывает. Эсминцы… вот эсминцы… и вот.

Гуггенбергер не мог точно знать, что произошло. Значит, два попадания? Раз торпеды были установлены на глубину пять метров, то, должно быть, поражен один из больших кораблей, потому что на такой глубине торпеды прошли бы под эсминцами. Откуда-то из-под Гибралтара появились новые эсминцы, они тоже начали рыскать во все стороны и слушать глубины своими гидрофонами. На подводных лодках гидрофоны отчетливо слышали работу «Asdic». Удивительно, что операторы могли оставаться такими хладнокровными и спокойными.

— Эсминец слева по борту, приближается.

Пошла первая глубинная бомба.

«U-81» вздрогнула.

Ничего серьезного. Лодка медленно продолжала свой путь.

Эсминец снова застопорил ход.

Теперь его «Asdic» все слышали и без гидрофона. Ситуация становилась критической.

— Эсминец слева по борту, приближается, — доложил оператор.

— Оба полный вперед! — приказал Гуггенбергер.

Сразу над лодкой в море посыпались глубинные бомбы. На подмогу подошел второй эсминец. Явственно слышен был даже всплеск сбрасываемых бомб. Весь «ковер» бомб расстелили прямо над лодкой, и он опускался все ниже и ниже.

Гуггенбергер включил секундомер. С каждой пройденной секундой глубинные бомбы приближались на три метра. Они уже достигали глубины 50 метров. Лодка пошла полным ходом. Сумеет ли она выскользнуть из-под опускающегося на нее смертельного ковра?

Пошли новые разрывы. Лодка гнулась, как клинок из хорошо закаленной стали. Лопались стекла. Лампы вылетали из патронов.

Потом игра началась сначала. Поединок между эсминцами и подводной лодкой продолжался.

Гуггенбергер быстро сообразил, что, даже если эсминцами командуют не старые хитрые лисы, работу свою их командиры знают. Один из их заходов получился до неприятного точным. И бомб сбросили много, и разорвались они близко. Но все равно дистанция между эсминцами и лодкой продолжала постепенно увеличиваться. И в конце третьего часа эсминцы сбросили свою сто тридцатую глубинную бомбу где-то в двух с половиной милях от лодки.

Взрывы считал боцман. Он всегда это делал. Для чего использовал косточки чернослива. Он неутомимо жевал чернослив и складывал косточки. И всегда справлялся с такой работой. Но на этот раз он не смог соответствовать требованиям и к «финальному свистку» объелся черносливом.