Большая игра. Война СССР в Афганистане - Грегори Фейфер Страница 30

Очень скоро самым распространенным способом получения местных товаров стали грабежи. Светловолосый сержант Александр Каландарашвили из разведывательного батальона, входившего в состав 56-й воздушно-десантной бригады, рассказал следующую историю. 24 декабря, за три дня до вторжения, его батальон — 120 человек — проскользнул из Туркмении через Амударью в северную афганскую провинцию Кундуз. Операция была хорошо подготовлена и оказалась настолько легкой, что Каландарашвили чувствовал себя так, будто он находился в туристической поездке… И не только из-за экзотического пейзажа: его сослуживцы никогда не видели такого изобилия товаров на прилавках магазинов. На ночь магазины запирались на маленькие замочки. Через пару недель, впрочем, большинство из них обзавелось новыми, тяжелыми замками, но даже они не могли спасти от безудержных грабежей. Солдаты хватали все, что попадалось на глаза; часто самой простой добычей были куры. Первые выстрелы, прозвучавшие в Афганской войне после того как улеглась пыль от декабрьского вторжения, как считает Каландарашвили, были спровоцированы именно воровством.

Когда в начале своего рейда Каландарашвили проходил через близлежащую деревню, он не увидел там никого. Он был в негодовании. Советские войска прибыли, чтобы помочь местным жителям. Почему же те скрываются? Спустя несколько месяцев после прибытия всей бригады, началось строительство небольших деревянных и бетонных зданий, чтобы переселить туда солдат из палаток. Полноценного жилья, оборудованного кондиционерами, чтобы облегчить жестокую летнюю жару, пришлось ждать еще несколько лет. В данный же момент многие военные оборудовали мрачные помещения за собственные деньги. Тем не менее, на этом начальном этапе недостаток снабжения переносился все же легче, поскольку военные не ожидали участия в боевых действиях, как, впрочем, не ожидали они и того, что им придется жить в таких условиях долгое время.

III

Все еще ликуя по поводу успешного вторжения, советское военное руководство работало над тем, чтобы закрепить свою победу и сделать возможным вывод войск. Главная задача вооруженных сил состояла в том, чтобы охранять транспортные маршруты страны и промышленные объекты; второй была защита представителей нового правительства в Кабуле и регионах. Ротам или батальонам было предписано охранять главные административные здания в каждой провинции.

В Москве советские средства массовой информации назвали вступление Красной Армии в Афганистан новой стадией Апрельской революции. 28 декабря, на следующий день после убийства Амина, президент Бабрак Кармаль объявил о создании нового единого правительства, опирающегося на поддержку широких кругов населения. Шесть дней спустя, 3 января, он созвал пресс-конференцию, на которой заявил, что «фашист» Амин, сотрудничавший с ЦРУ, намеревался уступить пуштунские территории страны Пакистану. Кармаль обещал, что новая конституция будет гарантировать свободу для афганских людей. Чтобы заручиться поддержкой исламского духовенства страны, он заверил, что она будет базироваться на принципах ислама. Кармаль также пришел на помощь своим товарищам из фракции «Парчам», освободив несколько тысяч человек из тюрьмы Пул-и-Чархи. Пока власть в стране находилась в руках фракции «Хальк» во главе с Амином и Тараки, «парчамисты» были практически вытеснены из политики. Зато теперь «Парчам» сполна воспользовался своим новым положением, чтобы очистить правительство от «халькистов».

Несмотря на все дифирамбы в адрес Кармаля, которыми изобиловала афганская и советская пресса, вскоре все начали понимать его беспомощность как лидера. Его любовь к ликеру и то, что он заставлял пить других, было одной из главных опасностей для охранявшего его персонала в течение первых месяцев службы. Советские представители пытались противостоять этому, удвоив непосредственную охрану президента и подбирая для этой службы трезвенников. Большую часть охраны составляли члены группы «Зенит» Валерия Курилова. В это время, в начале 1980 года, в Кабул прибыл Владимир Редкобородый — офицер 9-го управления КГБ, которое обеспечивало безопасность генерального секретаря Брежнева и многих других высокопоставленных должностных лиц. Редкобородому было приказано взять ответственность за безопасность Кармаля.

Сорокадвухлетний Редкобородый — щеголеватый, усатый офицер, часто менявший костюмы, так как этого требовала его деликатная работа — не имел никакого представления о том, что его ожидает. В Афганистан он отправился с неохотой. В аэропорту Баграм ему выдали автомат и две ручные гранаты, после чего проводили до квартиры в Кабуле. Ночь наступила быстро, сразу после того, как солнце опустилось за ближайшую горную гряду. Улицы практически опустели. Место было удручающим. Всю ночь ему не давала уснуть орудийная стрельба, которая то затихала, то разгоралась с новой силой. (Правда, скоро он привык к стрельбе, которая начиналась почти как по часам в десять часов вечера, и даже стал воспринимать отсутствие артиллерийской канонады как плохой признак, поскольку это часто указывало на то, что готовится крупное нападение).

В свое первое утро в Кабуле Редкобородый был разбужен громким шумом. В полумраке своей квартиры он поднялся с кровати, готовый защищаться от нападения толпы людей снаружи. Но оказалось, что они собирались к близлежащему стадиону, где должны были распределять одежду, собранную в качестве пожертвования в советской Средней Азии. Позднее тем же утром офицера 9-го управления и восемь его коллег отвезли в советское посольство. Получив каждый свое задание, они поехали в президентский дворец Кармаля.

Зрелище афганских солдат, охраняющих сильно растянутый периметр дворца, поразило Редкобородого. Советские солдаты называли афганские войска «зелеными» из-за их униформы темно-оливкового цвета. Эта униформа, если она вообще заслуживала такого названия, была разного покроя; автоматы были в беспорядке сложены у стен. Никогда еще он так ясно не представлял себе смысл слова «распущенность». И самым тревожным было то, что солдаты почти не обращали внимания на то, кто входил и проходил мимо них. Внутри помещения за безопасность отвечали советские десантники. Их условия жизни были ужасными. Несколько зданий комплекса не отапливались, потому что для этого не хватало угля, так что солдаты вынуждены были сами добывать дополнительные запасы дров, которых тоже отчаянно не хватало. Точно так же дело обстояло с продовольствием: в достаточном количестве не было почти ничего. И уж если такие вопросы настолько плохо решались в президентском дворце, что же творилось в гарнизонах, размещенных в других районах страны?

IV

Вторжение вызвало спонтанное сопротивление в городах, поскольку Афганская армия продолжала таять. В Новый год в Кандагаре взбунтовалась 15-я дивизия, и практически в то же время вспыхнули мятежи в Герате и Кабуле. Когда 5 января маршал Сергей Соколов отправил в Джелалабад недавно прибывшую в качестве пополнения для 40-й армии советскую 201-ю мотострелковую дивизию, чтобы взять город под свой контроль, три батальона афганской 11-й дивизии дезертировали. Тем не менее, присутствие советских войск наоборот все более способствовало раздуванию беспорядков, которые они должны были усмирять, причем это рассматривалось как неизбежная реакция — просто незначительное сопротивление, для подавления которого 40-я армия была отправлена в Афганистан.