Ганнибал. Бог войны - Бен Кейн Страница 30

– Здесь мы получим назад свою одежду, мама?

– Нет, моя радость. Сначала мы пойдем с кем-то искать ее.

– С кем?

– Я еще не знаю.

Внимание Публия уже переключилось. Увидев мощного сложения мужчину, жевавшего кусок приготовленной на решетке рыбы, он заявил:

– Кусать хочу! Хочу лыбку.

– Ш-ш-ш, любовь моя! – стала усмирять его Аврелия, но, к счастью, никто из солдат не услышал.

После недолгого совещания женщин выстроили в ряд у помоста в самом центре рыночной площади. Аврелии удалось отвлечь Публия, рисуя ему что-то в пыли у ног.

Пленница обреченно наблюдала за происходящим. Один военачальник за несколько монет приобрел горстку нездорового вида стариков. Для защиты города нужны любые солдаты, сказал он работорговцу. Несчастные должны прочищать участок засоренной канализации. Если они погибнут на работе, это не будет большой бедой. Мать и ее маленького сынишку продали раздельно. Слышались горестные крики обоих, когда покупатели повели их в разные стороны. Какой-то потасканный мужчина – наверное, содержатель борделя – грубо ощупывал всякую молодую женщину, какую мог найти, включая Аврелию и Элиру. Она облегченно выдохнула, когда его внимание привлекли светловолосая готка и ее подруга, темно-рыжая грудастая женщина. Он купил обеих вместе с самой молодой девушкой из группы, в какой стояла Аврелия.

Как ни странно, постоянные жалобы Публия – единственное, что позволило Аврелии не сойти с ума. Он хотел есть, хотел домой, хотел пообниматься с мамой, потом с Элирой. И где сейчас папа? Аврелии удалось удержать его от плача и крика, и Элира, стоявшая рядом с ними, тоже сыграла свою роль. Однако ее начало одолевать отчаяние, когда на щечках Публия появились предательские красные пятна, и его голос стал несколько визгливым. Он устал. Их ухищрения больше не работали. Стражники раздраженно посматривали на мальчика. Она уже видела, как одного кричащего ребенка оторвали от матери и продали за бесценок первому попавшемуся покупателю, только чтобы избавиться от него.

– Агафокл! Как я рад тебя видеть…

Аврелия повернула голову. Военачальник, который их захватил, заговорил с худым хорошо одетым мужчиной с ухоженными черными волосами. Судя по улыбкам и беседе, они были давно знакомы. Рядом стояла пара солдат, телохранителей Агафокла.

– Что присматриваешь на утро? Еще женщин?

– Да. Гиппократ пресыщается последним урожаем. – Агафокл выразительно пожал плечами. – Ты же его знаешь. Вечно недоволен.

– До чего ты докатился, братец! – понизил голос командир. – Подыскиваешь свежее мяско для Гиппократа… Лучше вступи в армию, как я.

– Не начинай! Ты ведь продаешь здесь рабов в интересах командования, не так ли? Между нами нет разницы. – Агафокл похлопал командира по плечу. – Посмотрим, что достойного внимания Гиппократа ты привел сегодня утром.

– Вон в конце ряда есть римская матрона. Она довольно привлекательна, – сказал командир, и у Аврелии кровь застыла в жилах. – Впрочем, как и иллирийка, которая раньше была ее рабыней.

Аврелия немного воспрянула духом. Она взглянула на Элиру и увидела тот же свет надежды в ее глазах. «Фортуна, позаботься о нас! – вознесла молитву Аврелия. – Если мы останемся вместе, будет не так плохо».

Агафокл выбрал одну из первых женщин в ряду, но мимо других прошел, не оглядываясь.

– Сегодня у тебя не много красавиц, друг мой. – Он остановился перед Аврелией и оглянулся на торговца. – Впрочем, пожалуй, я немного поторопился…

– Я говорил тебе, Гиппократу эта понравится. Она высокомерна.

Мужчина взял одной рукой пленницу за подбородок и повернул ее голову туда-сюда. Она старалась не выказывать своего возмущения, но он заметил напряжение в ее шее.

– Не нравится, а? – проговорил он по-латински.

Аврелия не ответила. Он отпустил ее и тут же ударил по лицу.

– Я задал вопрос, римская сука!

Публий заплакал, и Элира попыталась его утешить.

– Нет, мне все равно, когда вы меня трогаете, – прошептала Аврелия.

– Врешь. – Он улыбнулся во все зубы. – Мой друг прав. Гиппократу понравится обломать тебя, а особенно потому, что ты римлянка.

– Благородная римлянка, – подсказал командир.

– Тем лучше. Я беру ее.

Одна его рука задержалась у нее на груди.

– И моего ребенка, – вдруг проговорила Аврелия.

Агафокл рассмеялся.

– Гиппократа можно обвинить в чем угодно, но он не педофил!

Аврелия поняла, что в этом месте безутешной печали и разбитых сердец мольбы не действуют. «Я не могу потерять Публия!» Она приглушила голос, чтобы сын не услышал.

– Если вы возьмете и моего сына, я доставлю Гиппократу удовольствие, какого он еще не знал.

Пленница молилась, чтобы хитрости общения с мужчинами, которым ее научила Элира, когда она только что вышла замуж, все еще работали. На Луция такие приемчики всегда действовали успешно. Агафокл приподнял брови, потом нахмурился.

– Тебе все равно придется это сделать, а иначе я плетью сниму у тебя со спины всю шкуру.

– Конь, которого награждают за послушание, становится лучшим скакуном, чем тот, которого стегают, – ответила Аврелия. Она облизнула губы, сама не зная, что собирается сказать. – Я могу проделать то же с тобой. Как и моя рабыня.

Агафокл бросил взгляд на Элиру, и у Аврелии затрепетало сердце. Элира имела полное право не играть роль, какую она ей только что придумала. Другой владелец может обращаться с ней лучше. Аврелия чуть не заплакала, когда рабыня обрушила на Агафокла соблазнительную улыбку и сказала:

– Ты не пожалеешь об этом, господин. Клянусь.

Агафокл снова внимательно осмотрел благородную римлянку, потом Элиру. И коротко кивнул.

– Идите и встаньте рядом с моими людьми.

Лишь только она поблагодарила про себя богов, как сиракузец схватил ее за горло.

– Твоему детенышу лучше научиться молчать. Если Гиппократ его услышит, ты пожалеешь, что он родился.

– Он хороший мальчик, – прошептала женщина, теперь действительно испугавшись. – Никто даже не узнает, что он там.

Агафокл оттолкнул ее. Огромная волна стыда и отвращения прокатилась в душе Аврелии, когда она, Публий и Элира направились к солдатам. Я не лучше шлюхи. И еще совращаю Элиру на это же… И все же отчасти она была рада: удалось удержать рядом с собою Публия. Надолго ли?

Несмотря на то что Клит служил Гиппократу и Эпикиду, он понравился Ганнону. После того как подыскал юноше небольшую, но хорошо обставленную комнату в одной из казарм, с видом на двор, военачальник настоял, чтобы они вместе сходили в таверну.

– Оружие может подождать, а это не может, – заявил он, протягивая Ганнону наполненный до краев кубок вина. – За дружбу и союз Сиракуз с Ганнибалом и Карфагеном!