Памятное. Испытание временем. Книга 2 - Андрей Громыко Страница 30

Катер подошел к отелю, расположенному совсем недалеко от знаменитого собора Сан-Марко. В этом отеле мы разместились и с посещения собора на площади, которая тоже носит имя Сан-Марко, и начали осмотр Венеции.

Пришли на площадь в момент морского прилива, и она оказалась залитой водой. Поскольку во время таких приливов, которые стали составной частью жизни города, Венеция подвергается наводнениям, то и площадь Сан-Марко дважды в сутки на полтора-два часа как бы погружается под воду. Пешеходы передвигаются по ней по дощатым переходам, которых тут довольно много. А если кому-то не повезет и он оступится, то, очевидно, надо идти подсушиться. Но никто из нашей группы в воду не попал, и мы благополучно добрались до собора.

Чем выше поднимаешь глаза, глядя на собор, тем больше видишь золота. А что касается купола, то он, наверно, может претендовать на одно из первых мест в мире по количеству золота на единицу площади. Наш гид рассказал:

– Венецианские купцы щедро оплачивали внешние украшения собора Сан-Марко, не жалели средств и на роскошную отделку его интерьера.

Да, венецианские купцы не скупились на золото для сооружения храмов и монументов. А стоило ли его жалеть? Доставалось оно им легко – на обмане издревле держалась торговля в мире наживы. Сюда, в Венецию, стекались богатства со всех концов земли. Сюда же привозили и мастеров – это их руками созданы и украшены великолепные дворцы этого города.

Другим памятником архитектуры, который мы посетили в Венеции, был Дворец дожей. Им восхищалось не одно поколение итальянцев. От него всегда бывают в восторге зарубежные гости. И не без основания. Прежде всего изумляла архитектура дворца, которая имеет свой неповторимый облик. А в самом Дворце дожей мы стояли как завороженные перед всемирно известными творениями Тинторетто, Тициана, Веронезе, других выдающихся представителей итальянского Возрождения.

Особое внимание обращает на себя картина Тинторетто «Рай». Гигантская по размерам, она считается самой большой в Европе.

– Художник начал над ней работу, – запомнились слова гида, – когда ему пошел уже седьмой десяток. Верным помощником художника, который из-за возраста не мог подолгу работать высоко на лесах, стал его сын Доменико. Тому в свою очередь помогали другие художники. Однако все основное создал Тинторетто.

– Прекрасное творение великого мастера, – с подчеркиванием слова «прекрасное» сказал я.

По указанию Наполеона из Дворца дожей были вывезены полотна Веронезе. Но картины Тинторетто не тронули, а возможно, просто не успели их похитить.

В начале семидесятых годов полотно Тинторетто реставрировалось, кстати уже не в первый раз. Только одно помещение в Венеции оказалось подходящим по размерам для того, чтобы разместить это полотно на период реставрации, – церковь Сан-Грегорио. После реставрации картиной опять восхищались посетители.

– А что хотели бы вы еще посетить в Венеции? – спросил меня представитель местных властей.

– Нельзя ли побывать на каком-либо заводе или на фабрике? – ответил я вопросом на вопрос.

И мы поехали на уникальный стекольный завод, расположенный на острове Мурано, в северном пригороде Венеции.

Здесь производятся художественные изделия из знаменитого цветного венецианского стекла. На протяжении веков оно использовалось в витражах готических соборов в Европе. Им застеклен, в частности, собор Парижской Богоматери.

До острова Мурано мы добрались снова на катере. С большим интересом осмотрели Музей стекла, который расположен в пристройке к заводу и, что примечательно, превосходит его по размерам. Собранные в нем образцы продукции впечатляют богатством цветовой гаммы, высоким качеством, которым славится венецианское стекло. Само производство, однако, нам посмотреть не удалось: итальянцы, видимо, сочли, что показывать его по каким-то причинам неудобно.

Когда хозяева завода узнали, что я – охотник, они подарили на память статуэтку дикого кабана, вид которого выражал такую свирепость, какой в природе и не встретишь. Эта статуэтка и сегодня стоит у меня дома на письменном столе.

В Венеции я поинтересовался у гостеприимных хозяев:

– А как вы видите будущее вашего города в связи с тем, что имеются заявления ученых и даже официальные сообщения о том, что Венеция постепенно оседает и ей в перспективе грозит затопление?

Ответ представителя властей не расходился с общей оценкой обстановки, однако от него и не веяло паническими настроениями.

На протяжении двух дней пребывания в городе мы так и не увидели знаменитого карнавала или какого-либо другого празднества с участием гондольеров, танцующих и поющих молодых венецианцев. Мы даже шутили по этому поводу, спрашивая:

– А будет парад гондол или они все от нас спрятаны?

Объяснение хозяев звучало убедительно:

– Погода несолнечная, почти непрерывно моросит дождь, а под дождем даже итальянец не согласится петь и танцевать.

Мы тепло простились с Венецией. Воспоминания о ней сохранились самые добрые.

Должен признаться, что во время пребывания в Венеции я не мог освободиться от мысли, что от этого города-красавца, уже одно название которого звучит как сладкая мелодия, совсем недалеко до земли Древней Эллады. Она была вторым очагом цивилизации наряду с империей суровых легионов, следы которых и сегодня совсем не стерты с дорог тех стран, где они шагали по велению цезарей.

Да, мир знал города-государства шумеров, Вавилонию и Ассирию. Он знает Египет, который из века в век приоткрывает страницы поразительной и во многом таинственной истории далекого прошлого.

Но изрезанная морем земля Гомера, равно как и земля мифических Ромула и Рема, – это признанные колыбели той цивилизации, которая во многом украсила Европу, да, пожалуй, и весь мир. Материальная и духовная культура, искусство народов в том виде, как они нам известны, являются и продуктами прошлого.

Не только рабов и военные трофеи поставляли патрициям легионеры. С ними появились и духовные ценности, дотоле еще неведомые римлянам. Одним из богатейших источников, откуда проистекали эти ценности, считалась Древняя Греция. Риму было далеко до достижений греков, особенно в области культуры (философии, литературы, искусства).

А разве Киевская Русь не испытала влияния Византии, культура которой покоилась в первую очередь на том, что представляло собой наследие Древней Эллады?

Не следует удивляться тому, что коренные венецианцы не только не пытаются умалить значение привнесенного историей в Венецию и вообще в восточную часть Италии, но часто признают это, да еще и с гордостью.

Одним словом, история, как хорошая и расчетливая хозяйка, знала, где лучше всего разместить плоды разных культур древности. А разместить их надо так, чтобы они служили человечеству, если у него хватит ума все это уберечь, если ум не уступит место безумию. С этими мыслями мы покидали знаменитый город на воде. Осенью 1986 года я с большим интересом прочитал сообщение о том, что в Венеции возрождена историческая регата гондол. Бронзовый мавр ударил в колокол пятнадцать раз, и от пристани у площади Сан-Марко отправилось в путь свыше четырехсот лодок, управляемых гондольерами. А на набережных, пристанях и мостах, на ступеньках перед соборами и в окнах домов за красочным караваном наблюдали десятки тысяч венецианцев и гостей древнего города.