Крымский щит - Вячеслав Демченко Страница 30

Живых же — никого.

Тем не менее, доверяя интуиции Сергея безоговорочно, Вовка зацепил пальцем рукоятку затвора:

— Ну, ничего… — хлестко отпустил он затвор автомата. — Зато не зря наши свои жизни отдали! Интересно, скольких румыны своих вниз отволокли…

— Не бузи! — рявкнул вполголоса Серёга. — Наши тут ни при чём…

— То есть? — не понял Володя.

— То есть… — остановился на краю утеса Хачариди и проворчал, не глядя Володьке в глаза, с досадой и горечью: — А «то есть» то, что Перетятьке и Гошке кто-то горлянки перерезал ещё ночью, надо думать, когда спали.

— А бой? — продолжал недоумевать Володя. — Видно же, что бой был!

— Был… — негромко подтвердил Сергей. — Но позже. Вернуться «костровые» должны были в шесть, а послал нас с тобой Беседин только в восемь. Сейчас — десять. И мне очень даже интересно, кто с кем бился в промежуток с трёх часов ночи до утра… — он присел на краю скалы на одно колено и, предостерегающе подняв руку, приказал Володе: — Умри!

Володя замер, но уже через минуту Сергей подманил его той же рукой:

— Видишь? — ткнул он пальцами вниз, когда тот подошёл.

Внизу, где между разрозненных валунов и чащи сосняка и орешника кружила, шумя и шурша на перекатах, бурая от прелой листвы горная речушка, на разлапистых хвойных кронах беспорядочной белой драпировкой морщились два парашюта.

…Как сегодня, помню это утро… И запах горелой гошкиной плоти…

И как шли по следам, — а там были следы ботинок и сапог, и колёс, и несколько раз попадались стреляные гильзы и пятна крови, — пока не вывели следы на дорогу, ведущую к Ильчику, и не стали неразличимыми.

А потом поспешили в штаб…

— Некрасивая картинка прорисовывается… — тяжело произнес Беседин, сложив сцепленные замком пальцы на доски стола. — Получается, Мембетов исчез неизвестно куда, неизвестно когда, а кто-то вырезал «костровых» и, вполне возможно, встретил груз вместо них?..

Сергей Хачариди отрицательно покачал головой:

— Боюсь, что не кто-то, а именно сам Рефат и вырезал, товарищ командир. И не просто груз перехватили. Судя по следам на костровой и по просёлку до ильчикской дороги, румынам… я так думаю, что румынам… — замялся он на секунду и для подтверждения своей версии вынул из вещмешка под лавкой бурую штормовку румынского горного стрелка, подобранную на костровой. — Румынам на костровой был дан бой… — продолжил Сергей, пнув дырявую и заляпанную кровью штормовку обратно под лавку. — И боюсь, что не нашими ребятами. Непродолжительный бой, конечно, но всё-таки жёсткий…

— Смотри-ка, даже бой краткосрочным определил… — без особого удивления отметил Фёдор Фёдорович и насунулся грудью на стол: — Ну-ка, давай подробнее. Что ты там вынюхал, следопыт?..

— Можно, я… — поморщился Серёга, показывая двумя пальцами по столу, что хотел бы пройтись.

Несмотря на совершенно снайперское терпение, с которым «Везунчик» мог часами лежать в засаде колода колодой, замаскировавшись, вот такое школярское сидение на лавке претило его живой натуре невозможно. Он и так егозил, подскакивал, будто его голым задом в крапиву умостили.

— Ладно, майся… — махнул рукой командир, зная такую Сергееву особенность. — Только руками не маши, сшибёшь чего-нибудь…

Он покосился на довоенный первомайский плакат в самодельной рамочке, заменявший в штабной землянке традиционный портрет Сталина — тот и сам по себе падал ни с того, ни с сего каким-то мистическим образом…

— Ребят наших я нашел лежащими на спинах, с горлянками, распоротыми от уха… — Сергей, поднявшись с лавки, мельком обернулся на Володю. — Ты бы вышел?

У Вовки в глазах снова возникла коричневая, как картофелина из золы, обугленная пятка Гошки с бело-розовой трещиной лопнувшей кожи. Горло словно сжал кто, пробуя миндалины гланд, но он отрицательно мотнул головой и даже нашёл в себе силы буркнуть с достоинством:

— Чего это?

Серёга пожал плечами и продолжил, меряя тесноту землянки шагами.

— На спине лёжа, как отстреливаться? А они лежали на спинах. И в горящем стогу не усидишь ни с какого перепугу, тем более что из шалаша того, то есть стога, выбраться запросто можно: головой боднул — и на свободе; а они, как лежали, так и…

— Може, их потим до нього вкинули? — предположил Тарас Иванович. — Вже вбитых, або безпамятных?

— И оружия не забрали?! — вопросом на вопрос ответил Сергей, вернувшись к столу из дальнего угла землянки. — Румыны, знаете, с автоматическим оружием не слишком жируют, а тут сразу два автомата — Гошкин «шмайссер» и ППШ Перетятько. Нашим «шпагиным», между прочим, и немцы не брезгуют… А они оба остались рядом с ребятами и притом опалённые, у пе-пе-ша даже приклад обуглился. А вот гильз, прошу заметить, рядом ни одной. А это значит, никто из шалаша не стрелял, и никто из карателей в огонь за автоматами не полез. А значит, заранее знали, паскуды, что живых в шалаше нет никого… Или им вообще не до того было…

Всё это Везунчик выложил резкой скороговоркой, нарубая факты ребром ладони, как воображаемую колбасу на карте района.

— Погоди, погоди, не части… — остановил его командир. — Очень серьезные обвинения выдвигаешь. Мало ли чего Мембетов пропал? Может, он в плену сейчас? Может, он на часах стоял, — не гуртом же они спать завалились?.. — возразил Фёдор Фёдорович не очень уверенно, с оглядкой на комиссара.

Тот пожал плечами и командир продолжил:

— И стоял как раз в тот момент, когда на костровую каратели наскочили. Может, он как раз и был тот единственный, кто успел отпор какой-никакой учинить? Ты ж сам сказал, бой там был.

— Был… — подтвердил Серега. — Только…

Он нетерпеливо пощелкал пальцами, будто ища чего-то и, заметив на краю топографической карты казанок с варёной картошкой, без смущения высыпал её на буро-зелёные разводы средней Бахчисарайской гряды.

— Бой был не фронтальный, лоб в лоб, а в несколько очагов! — растолкал Серёга картофелины по карте. — Так, так и так! Как будто… — он выразительно уставился в бревенчатый накат потолка с «летучей мышью» и паклей цветущего мха.

— Чего «как будто»? — недовольно буркнул Беседин, глядя на мокрые разводы и следы разваренного картофеля. — Как будто парашютистов сбросили, и румыны их поодиночке вылавливали?

Фёдор Фёдорович давно уже понял, к чему клонит Серега, но… «транспорта» с Большой земли не было со времени, как отряд Беседина немцы вытеснили со старой базы, да и с Центром связь установить не удавалось вторую неделю — полудохлые аккумуляторы едва брали Москву на приём. Потому, собственно, и отправили радистку на Кайтар-Даг, попробовать взять освобожденную Тамань «прямой наводкой» на УКВ… Гул самолёта и отдалённую перестрелку слышали, хотя точно определить, где именно всё это происходило, непросто — в горах ведь всё-таки. И так ли очевидно связаны между собой этот отделённый гул и стрельба, тоже сразу не скажешь.