Путь слез - Дэвид Бейкер Страница 30

– Ты, юный господин. Томас, так кажется твое имя. Мне на пользу дважды повстречаться с таким гордым юношей, как ты.

Томас задумался, явно чувствуя издевку в словах старика. Эти двое обменялись кратким рукопожатием.

Петер улыбнулся и обратил слух к нежному щебету откуда-то снизу, нетерпеливо требующему внимания. К своему бурному восторгу он узрел Марию, и старик упал на колени, протягивая призывно обе руки.

– Как хорошо, что ты пришел, отец Петер!

– О, моя благословенная, благословенная малышка. Мое сердце ожило, увидев тебя! – Он закрыл глаза и обнял счастливого ребенка. – Однако ж, дорогая Мария, я разрешаю тебе звать меня просто Петер или папа Петер, если пожелаешь. Чудно, конечно, но мне легче распознавать один простой звук, чем множество титулов, которые приходится выслушивать моим старым ушам.

Петер встал на ноги, сияя и светясь от счастья, как школьник, которого выпустили на улицу весенней порой. Дети, благословенные Невинные, кои окружили его, возвысили его душу до необычайных высот блаженства. Он широко распростер руки и ласково молвил:

– Звать меня Петер, и я друг вам. Ежели вы соблаговолите и дадите свое позволение, я с радостью сопровожу в пути вашу добрую компанию.

На мгновенье Вил глубоко задумался: растущее расположение к милому старику и его здравому смыслу было столь притягательным. Он обозрел обнадеженные лица, ответившие ему умоляющим взглядом. Насилу дождались они заверения:

– Да, Петер, на время ты можешь присоединиться к нам. Ты освободил нас из трудности, и мы – твои должники.

Петер уважительно склонил голову и подмигнул Марии. Он выпрямился, и тут поразил всех вокруг пронзительным криком: Соломон, Соломон! К всеобщему восхищению, из леса выскочила серая собака, весело резвясь среди радостной детской стайки.

* * *

Крестоносцы уходили на юг, добродушно потешаясь друг над другом и дурачась до тех пор, пока голод не превозмог радостей дружбы, Группа остановилась на привал, в изнеможении свалившись у края дороги. Петер упал на твердую почву и подпер большущий гладкокорый клен своим спинным колесом. Ничуть не тревожась о несвойственном положении, он попросту скрестил на груди руки и принялся нашептывать молитву.

Карл, Вил и даже Томас почтительно выжидали, хоть и слегка нетерпеливо, как им показалось, целую вечность. Наконец священник открыл глаза и улыбнулся. Карл начал скороговоркой:

– Так что, Петер, ты по правде священник или нет?

– Ну, – ответил Петер, – правда в том, что одни сказали бы «да», а другие – «нет». – С помощью посоха Петер помог себе встать.

Томас подозрительно посмотрел на человека.

– Что, еще одна из твоих загадок, да? Так что же, старик? Либо ты священник, либо не священник.

Петер недолго помешкал, крепче разжигая любопытство юноши.

– Некоторые полагают, что священник – только лишь порядок мыслей, разумение жизни. Я понял, что иногда вещь не так проста, как кажется. Может статься, что человек – не целость одна, а чуток одного, и чуточку иного… Я разумею так, что во мне чуток священника, и чуточку не священника. – Он улыбнулся.

Вил упрямо замотал головой.

– Томас не мудрствует с вопросом, и заслуживает немудреный ответ. Вот, что я думаю.

– О, сколь необычайно видеть человека столь решительного нрава, – отвечал Петер. – И впрямь, необычайно. И горе мне, ежели я сокрою сию истину. Видите ли, сильная вера и сильное убеждение редко поселяются в одном сердце. Ах, но прошу меня простить! – Старик склонился, довольный тем, что его слова заставили мальчиков задуматься. Он приложил указательный палец к подбородочной ямке, тщательно взвешивая слова. – Мы, Кажись, рассуждали об ином. Итак, позвольте мне прямо открыть вам, что, будучи детьми Божьими, мы все, в некоем роде, священники. Я обучен святым традициям, а вы – нет, но исключая заботу о приходе, это единственная между нами разница, Вил не собирался сдавать позиции.

– Я же говорю, что никакие мы не священники, да и тебе не пристало прикидываться оным. Сомнительно, доживу ли я до времени, доколе увижу второго такого священника, как ты.

– О, да, – улыбнулся Петер, – за столь лестные речи я весьма охотно выражаю сердечную признательность.

Вил почесал затылок и беспомощно посмотрел на Карла.

Петер оперся о посох и потрепал Соломона за уши.

– Вы ведь знаете – ах да, еще бы, ну я и болван. Кому как не вам знать о том, – утвердительно сказал он, – что Благая Книга вещает. «Не будь слишком строг, и не выставляй себя слишком мудрым; зачем тебе губить себя?»

Дети озадаченно уставились на него.

– Истинно говорю вам, это так. – Морщины растянулись от широкой улыбки, которая чуть ли не сокрыла донельзя сузившиеся глаза. – Ну, что скажешь ты о таком Писании?

Томас пробурчал что-то и отвел глаза в поисках спасения.

Вил сделал шаг вперед.

– Да говорят же тебе, что ты не походишь на настоящего священника! – Он крепко уперся в колени кулаками и качнулся на ноги, уверенный в своем мнении. – За какого такого священника ты выдаешь себя? Ряса у тебя черная и больше походит на одеяние монаха-бенедиктинца, это точно. Но волосы растут, как ни попадя, макушка не обрита, значит, не монах. И говоришь ты не как священник, и… скажу я, смеешься ты больше, чем позволительно любому священнику.

Брови Петера поднимались все выше и выше, пока он не откинул голову и не завыл так, что все окружение его заиграло ухмылками.

– У-у, парень, да ты только что столько истины возвестил, что самому невдомек. Ха-ха-ха! – не мог остановиться Петер, утирая с глаз слезы. Он вздохнул. – А ряса моя шита женой одного крестьянина для священника из скромного прихода. Вскорости после смерти священника, я окрестил одного ребенка в той деревне, и одежда была мне дана в счет платы. Я счел это вполне подходящим и довольно чудным, чтобы кое-кто и призадумался.

Волосы… а, да что вам сказать? Был я некогда монахом, да шибко мерзла моя голова. А речи мои… что ж, да, смею сказать, что учился я и языку власти, и языку истины.

Карл был в полной растерянности.

– Петер, – проговорил он, – Церковь наша и могущественна, и богата, и даже давшие зарок бедности имеют побольше тебя. Сознаюсь, что никогда не встречал священника, подобного тебе.

Притихший Петер на мгновенье погрузился в себя, потом ответил.

– Лучше смиряться духом с притесняемыми, чем делить награбленное с толпой.

Карл поморщил нос, почесал макушку, провел взглядом по недоумевающим лицам вокруг себя…

Вил нарушил тишину, съехидничав:

– Раз уж ты священник, почему бы не вызвать нам с небес немного хлеба?

Петер помолчал, затем терпеливо ответил:

– Честный вопрос… и весьма трезвый, надо сказать. Вы с братом отлично выучились, так полагаю, в церковной школе. Ja, ja, конечно, где же еще. Вам на благо разуметь, что всякий хлеб ниспослан с неба.