Тайны Балтийской Атлантиды - Вольфганг Акунов Страница 30

«По дороге пришли мы в рощу, единственную в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами (богами домашнего очага — В. А.) и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и с жрецом на суд. Вход во дворик разрешался только жрецу и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким здесь никогда не отказывалось в приюте…» (Гельмольд из Босау. «Славянские хроники»).

Совершенно очевидное и несомненное сходство описанного Гельмольдом языческого культа северо-западных славян с «родноверческими» культами германцев и кельтов представляется далеко не случайным. Ведь религиозные представления славян происходили от общего индоевропейского корня, пустившего побеги не только среди трех названных выше народностей, но и среди родственных им изначально индийцев, персов, греков, римлян. Особенно интересным представляется то обстоятельство, что жрец, участвуя в отправлении правосудия, уже стоит на столь высокой ступени социальной иерархии, что с ее высоты смотрит, вместе с князем, на народ, на своих соплеменников, сверху вниз. В некоторых случаях — например, когда жрец предоставлял в своем святилище убежище людям, нуждавшимся в таковом, его власть даже возносилась над властью князя — свидетельство достаточно хорошо известной нам из истории человеческого общества конкуренции между духовной и светской властью за примат, то есть — первенство (вопреки всем теориям «симфонии властей»), результатом которой, впрочем, как правило, осознание обеими соперничающими ветвями власти необходимости идти на взаимные уступки.

Подобие священной рощи языческого бога Прове ^[73], уничтоженной в 1156 году с благословения ольденбургского епископа, имелось и на южном побережье Руги-Руяна-Рюгена. В то время как север острова уже был к описываемому времени местом отправления высокоразвитого храмового культа. В расположенном на мысе Аркона укрепленном капище хранилась важнейшая святыня Святовита (по-немецки — Свантевита или Свентовита), о котором Гельмольд из Босау сообщал, что все северо-западные славяне платили ему дань, почитая его как верховного бога. По утверждению же Саксона Грамматика, даже «король (датчан — В. А.) Свено [когда-то] подарил идолу Сванетвита кубок».

«Среди множества славянских божеств главным является Свентовит (Zuantewith), бог земли ранской (руянской — В. А.), так как он — самый убедительный в ответах (славяне вопрошали оракула Святовита по важным для них вопросам — В. А.). Рядом с ним всех остальных (богов — В. А.) они как бы полубогами почитают. Поэтому в знак особого уважения они имеют обыкновение (…) приносить ему в жертву человека — христианина, какого укажет жребий. Из всех славянских земель присылаются установленные пожертвования на жертвоприношения Свентовиту (своеобразный аналог иудейского „храмового шекеля“ или „коробочного сбора“ — В. А.). С удивительным почтением относятся славяне к этому божеству, ибо они не легко приносят клятвы и не терпят, чтобы достоинство его храма нарушалось во время неприятельских нашествий…».

Несомненно, именно Свентовита (или Световита, что, в общем, одно и то же) Гельмольд из Босау подразумевает (не называя его по имени) и в другом фрагменте своей хроники, в котором пишет:

«У славян имеется много разных видов идолопоклонства. Ибо не все они придерживаются одних и тех же языческих обычаев. Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как, например, идол в Плуне, имя которому Подага; у других божества населяют леса и рощи, как Прове, бог альденбургской ^[74] (ольденбургской — В. А.) земли, — они не имеют никаких идолов. Многих богов они вырезают с двумя, тремя и больше головами. Среди многообразных божеств, которым они посвящают поля, леса, горести и радости, они признают и единого бога, господствующего над другими в небесах, признают, что он, всемогущий, заботится лишь о делах небесных, они [другие боги], повинуясь ему, выполняют возложенные на них обязанности, и что они от крови его происходят и каждый из них тем важнее, чем ближе он стоит к этому богу богов».

В своих «Деяниях данов» уже хорошо знакомый нам датский хронист Саксон Грамматик описывает арконскую божницу Святовита-Свантевита в следующих выражениях:

«Середину города (Арконы — В. А.) занимала площадь, на которой можно было видеть построенное искуснейшим образом деревянное святилище, почитавшееся не только из-за великолепия [проводившихся в нем] обрядов, но и вследствие могущества находившегося в нем идола. Наружные стены здания на всем их протяжении были украшены старательно нанесенной резьбой и несли на себе всевозможные живописные изображения, выполненные, [впрочем], весьма грубо и без особого таланта к этому ремеслу (оставим это не слишком лестное для славянских мастеров художественной резьбы замечание на совести датского хрониста — В. А.). Внутрь можно было попасть лишь через одни-единственные ворота. Сам же храм замыкался двумя рядами ограды, из которых внешняя, вплотную примыкавшая к стенам, была покрыта пурпурной кровлей, а внутренняя, опиравшаяся на четыре столба, вместо стен имела роскошные завесы и соединялась с внешней только благодаря кровле и немногочисленным потолочным перекрытиям».

Далее Саксон описывает внешний вид руянского идола (обладавшего, между прочим, чертами несомненного сходства с древнеримским богом — двуликим Янусом):

«В храме удивленному взору представал громадный идол, своей величиной превышавший размеры тела любого из людей, с четырьмя головами на стольких же шеях, из них две были обращены лицом к груди и столько же — к спине. При этом одна из расположенных как спереди, так и сзади [голов] смотрела направо, другая — налево. Они были изображены с бритыми бородами и подстриженными волосами, так что можно было подумать, будто искусство мастера подражало [в этом случае] тому, как ухаживают за своими головами сами ругияне (раны-руяне — В. А.). В правой руке идол держал рог, тщательно выполненный из разного рода металлов, который посвященный в это таинство жрец ежегодно имел обыкновение наполнять чистым вином, пытаясь по свойствам жидкости предсказать, каким будет урожай в следующем году. Своей согнутой в локте, наподобие лука, левой рукой он упирался в бок. Рубаха его была сделана спускавшейся до голеней, которые были изготовлены из другого сорта дерева и переходили в коленный сустав настолько незаметно, что место соединения можно было различить только 'при самом внимательном разглядывании'. Ступни, казалось, касались земли, а их опоры были скрыты под землёй. Неподалеку можно было увидеть принадлежавшие идолу уздечку и седло, равно как и множество [других] отличительных знаков [этого] божества. Наиболее удивительным из них был внушительной величины меч, ножны и рукоять которого, помимо великолепного резного узора, снаружи украшала еще и блестящая серебряная отделка».