Лев Толстой - Анри Труайя Страница 3

Николай Толстой, который до сих пор не задумывался о денежных делах, обнаружил, что стоит на краю пропасти, и, продав на торгах свои владения, обосновался в Москве в довольно скромных апартаментах с матерью и кузиной. Чтобы иметь возможность содержать их, не без отвращения согласился на должность заместителя директора приюта для сирот военных. Toinette, отличительной чертой которой было желание жертвовать собою во имя счастья других, вела хозяйство, заботилась о тетушке, читала ей вслух, стойко перенося капризы старой избалованной и властной женщины. Ее доброта и нежность окутывали не только графиню, от которой скрывали истинное положение дел, но и слуг, к которым она относилась по-доброму, хотя и держала в строгости. Хотя средоточием всех ее помыслов всегда оставался прекрасный и недостижимый кузен. Она хорошо знала его, а потому не идеализировала – это не был образец добродетели. Когда ему было шестнадцать, родители для оздоровления соединили его с дворовой девушкой. От этой связи родился сын Мишенька, который, несмотря на то, что был определен в почтальоны, позже впал в нищету. ^[6] Кроме того, у Николая были многочисленные связи во время службы, о них он намекал в разговорах с кузиной. Toinette надеялась, что, пережив все это, подавленный отсутствием денег, молодой человек поймет наконец, что только она одна может дать ему счастье. В некоторые дни тот действительно смотрел на нее очень нежно, невольно приводя ее в волнение, но никогда не говорил с ней о будущем. Привыкнув жить на широкую ногу, он с трудом переносил стесненные обстоятельства. Необходимость считать каждую копейку делала его мизантропом. Порой Николай проводил долгие часы в своей комнате, покуривая трубку. Графиня вздыхала и говорила, что только выгодная женитьба может всех спасти. Toinette вспоминала, как в детстве, с восторгом прочитав историю Муция Сцеволы, решила доказать кузену и кузинам, что тоже способна на подобную решимость, и дала приложить к руке раскаленную докрасна линейку. Она не закричала, даже когда ее кожа начала дымиться. Шрам остался на всю жизнь. Теперь рассматривала его с грустной улыбкой, понимая, что снова настал момент проявить силу духа: когда Николай заговорил с ней о Марии Николаевне Волконской, не слишком красивой, довольно немолодой, с густыми бровями, но очень богатой, подавила вспыхнувшую ревность и согласилась с необходимостью его брака по расчету.

Девятого июля 1822 года княжна Мария Николаевна Волконская, унаследовавшая имение в Ясной Поляне, вышла замуж за графа Николая Ильича Толстого. В качестве приданого она принесла ему восемьсот крепостных мужского пола в Тульской и Орловской губерниях. У жениха было только прекрасное происхождение и военная выправка.

Тем не менее этот союз без любви оказался очень гармоничным. Мария не испытывала к своему супругу настоящей страсти, но только нежность, уважение и почти благодарность. Он, со своей стороны, очень скоро обнаружил в жене душевное благородство, которое значило больше, чем внешность, и признал ее моральное и интеллектуальное превосходство. Ей же понадобилась редкая выдержка, чтобы суметь приспособиться к своей новой семье. Теперь, когда дела сына устроились, старая графиня сожалела, что он не сделал более блестящей партии. Страдала, что забывал ее ради жены. Ревновала и не скрывала этого. Toinette, которая тоже жила вместе с молодыми, молча переносила пытку ежедневно видеть это семейное согласие. Она следила за каждым жестом Марии, пыталась уличить ее хоть в чем-то, но не могла, и, обезоруженная ее добротой и чистотой, уже не знала, радоваться ли ей тому, что Николай нашел свое счастье, или отчаиваться, что нашел его с другой.

Когда 21 июня 1823 года Мария Николаевна родила сына Николая, «Коко», ей показалось, что нечего больше и желать в этом мире. Этот ребенок становится смыслом ее существования. Она умоляет мужа выйти в отставку, и в 1824 году семья переезжает из Москвы в Ясную Поляну.

Николай Толстой, который до сих пор совершенно не интересовался сельским хозяйством, превращается в настоящего помещика. Он был чужд новым методам и сам объезжал поля, по-отечески держал себя с крепостными, давал им советы во время сева и лишь изредка и неохотно приказывал наказать виновного в непослушании или небрежности. По осени ранним утром отправлялся со своими борзыми на охоту и возвращался к вечеру, усталый, счастливый, забрызганный грязью. Его бодрость и веселье оживляли сидящих за столом. Любил и почитать, закрывшись в библиотеке. Здесь Бюффон соседствовал с «Водевилями XVIII столетия», «Путешествие молодого Анахарсиса по Греции» с Кювье, «История пап» с «Песнопениями франкмасонов». Проглатывал все без разбору, утверждая, что не хочет покупать незнакомых книг взамен тех, которые у него уже есть. Когда он вынужден был покидать Ясную Поляну и уезжать в Москву, чтобы уладить дела с кредиторами своего отца, они с Марией обменивались письмами, но без чрезмерной нежности. В эпоху, когда между супругами приняты были лирические излияния, Николай Толстой начинал свои письма просто: «Мой любезный друг». Жена отвечала ему: «Мой добрый друг» и подписывалась: «Преданная тебе Мария». Но, оставшись одна у себя в комнате, сочиняла стихи по-французски, не слишком удачные, быть может, но полные искреннего чувства: