Величайшая победа Роммеля - Сэмюель У. Митчем Страница 3

Пожалуйста, примите меры к немедленному исполнению данного приказа и доведите до сведения всех командиров, что с психологической точки зрения это дело высочайшей важности.

(Подписано) К.Дж. Окинлек

Разумеется, такой приказ лишь повысил репутацию Роммеля, а не принизил ее. Совершенно очевидно, что англичане ценили Роммеля выше, чем высшее командование германской армии. Генерала Вальтера фон Браухича, начальника ОКХ, бесило неуважение Роммеля к высшим инстанциям. Франц Гальдер, начальник штаба армии, вообще не переносил Роммеля и называл его выскочкой. Роммель был готов игнорировать любой приказ, если не был с ним согласен. Он ставил на хорошее отношение Гитлера к нему. Однако даже Гитлер не стал менять несколько странного положения, при котором Роммель был только вторым человеком в Африке.

Жаль, не была реализована витавшая в воздухе идея перевода Роммеля на Восточный фронт. Даже если наши генералы и не умели воевать, то уж противника они не боялись. Я не могу представить себе подобный приказ за подписью Жукова, запрещающий упоминать «самого Гудериана».

«Монти»

Следует сказать кое—что и о человеке, которого англичане считают своим величайшим полководцем XX века. В своей книге «От Пустыни до Балтики» генерал Роберте рассказывает о первой встрече с Монтгомери. Роберте тогда командовал 22–й танковой бригадой в Алам—Хальфе. Ему сообщили, что следует ожидать визита нового командующего 8–й Армией. Роберте тогда мучился животом и как раз вернулся из—за ближайшего холмика, когда увидел прибытие большой компании. Он узнал Хоррокса, Эрскина и де Гингана. Однако «маленького человечка с белыми узловатыми коленями, в австралийской шляпе и без всяких знаков различия» он принял за нового военного корреспондента. Поэтому Робертс решил, что Монти прибудет позднее, и уже собрался было уточнить, когда же появится Великий Человек, как австралийская шляпа спросила: «Вы знаете, кто я такой?» Роберте вежливо ответил: «Да, сэр». Он разумно предположил, что лучше не показывать своего незнания. «И конечно, это был Монти!»

Монти уже успел понять, что должен зажать армию в кулаке и больше не допускать, чтобы приказы командира служили «темой для дискуссии», как то было до его прибытия. В своих мемуарах он пишет: «Я принял командование прекрасным материалом. Чтобы понять это, не потребовалось много времени. 8–я Армия состояла из закаленных в боях дивизий. Однако офицеры и солдаты были смущены последними событиями, что привело к потере уверенности. «Отважные, но запутавшиеся», как их назвал позднее премьер—министр».

Было бы неправильно видеть в Монтгомери командира, почти не знакомого с танковой войной, на том основании, что он не имел опыта использования танков до прибытия в 8–ю Армию. Хотя позднее он иногда использовал переоборудованный танк М3 «Грант» в качестве командного пункта, он не изучал танков и до сих пор не командовал танками в бою, как его противник Роммель. Однако битва при Эль—Аламейне показала, что он планировал и готовил бой методично и всесторонне. А превосходство в силах, особенно в танках, позволило ему вести бой твердо и решительно. Совершенно ясно, что Монти уважал танкистов, он даже начал носить их черный берет, который просто прилип к нему и быстро стал его отличительной чертой. Как писал в биографии Монтгомери лорд Чалфонт: «Фотографии Монтгомери в фуражке, широкополой шляпе и берете показывают, как неуклюжий маленький человечек постепенно превратился в некоего мученика, который вошел в историю». Нужно отметить, что ранее ни один британский генерал не использовал в крупных операциях такого большого количества танков. Кроме того, Монтгомери добился несомненных успехов в сражениях против одного из самых талантливых танковых командиров Второй Мировой войны.

К концу кампании в Северной Африке Монтгомери имел «8–ю Армию, превращенную в его подобие. Он выработал центральный пункт своей военной доктрины — эффективная цепь командования и преданная армия».

Однако чтобы армия действовала эффективно, ей требуется если не гениальный, то хотя бы нормальный командующий. Можем ли мы сказать это о Монтгомери? Не уверен. Если вспомнить все операции Монтгомери, начиная с Эль—Аламейна и кончая действиями в Европе, то окажется, что он знал лишь один тактический прием: лобовой удар значительно превосходящими силами. Причем даже этот удар всегда организовывался не самым лучшим образом. Вы можете назвать хоть одну операцию, в которой войска Монтгомери с хода прорывали вражескую оборону? Я — нет. Мне помнится, что Монти всегда приходилось наносить и два, и три удара, чтобы добиться своего. Даже знаменитый Эль—Аламейн не является исключением из этого. И уж окончательно озадачивает попытка прорыва линии Марет. В руках Монтгомери целая армия, а на штурм сильно укрепленной позиции отправляются… два батальона! Зато два корпуса стоят и ждут развития событий, «чтобы войти в прорыв».

Недаром в книге «Человек, который арестовал королеву и распустил парламент» некий отставной капитан говорит действующему фельдмаршалу: «А сейчас убегайте отсюда побыстрее. Через пару минут войдет мой сержант, он воевал под вашим командованием в Африке».

Одно необходимое уточнение. Большинство названий я привожу в соответствии со справочными картами, изданными Главным управлением геодезии и картографии в 80–х годах. Именно там деревня Чуиги из «Записок солдата» Омара Брэдли превращается в Шувайки. Наверное, все—таки не следует безоговорочно доверять английским транскрипциям арабских названий.

То же самое можно сказать о названиях немецких танков. Я сохранил традиционные для русской литературы T—III и T—IV и не стал менять их на новомодные Pz.III или Pz.IV. Хотя я прекрасно знаю, как пишется Panzerkampfwagen или Sonderkraftfahrzeug, я говорю по—русски! Давайте не будем космополитизировать и низкопоклонствовать, как советовал товарищ Сталин.