Царица Евдокия - Вячеслав Козляков Страница 3

Исследования и очерки Григория Васильевича Есипова также были основаны на работе с впервые открытыми для исследования материалами Тайной канцелярии и другими источниками из дворцового архива, где он служил. Есипов опубликовал дело царевича Алексея и подробно описал жизнь царицы Евдокии во времена ее ссылки в Суздале, Ладоге и Шлиссельбурге. Его публикации не только повлияли на новые разыскания в дворцовых архивах, но и заставили современников впервые публично обсуждать вопрос о личности Петра I в свете нового знания о его отношении к первой жене — царице Евдокии и их сыну — царевичу Алексею Петровичу. «Ветеран» историко-археологической литературы Иван Михайлович Снегирев, изучавший обычно фольклор, древности и церковную старину, задавался вопросом в журнале «Русский архив»: «Страдальческая жизнь Евдокии, то царицы, то невольной инокини, то заточницы и опять царицы, не обнаруживает ли нам, какое имел значение Петр, как муж, отец и человек, помимо высокого исторического его значения, как великий государь и преобразователь России? Евдокии выпал плачевный жребий прострадать лучшую часть своей жизни; в ее истории еще остается довольно неразъясненного и необъяснимого, несмотря на новые важные открытия в области истории Петрова времени, которые нам сообщил г. Есипов». Даже такой известный историк эпохи Петра, как академик Михаил Петрович Погодин, до этого только благоговейно восхищавшийся Петром Великим, вынужден был впервые заметить прямую связь дела царевича Алексея с тем, как Петр Великий беспощадно расправился с его матерью — царицей Евдокией. Историк справедливо написал, что заведомо обвинительная направленность розыска о царице, завершившегося страшными казнями, и есть «новое разительное доказательство искусственности, недобросовестности процесса». Ранее же «дело о царице Евдокии считалось только эпизодом, именно потому, что в его решении не виделось настоящих причин, скрывавшихся между строками».

«Семейная» история Петра Великого с тех пор утвердилась в числе тем, которые постоянно присутствуют в трудах историков петровского царствования. Но «поле битвы» все равно осталось за М.И. Семевским: более подробно, чем он, о тайной истории Петровской эпохи так никто и не написал. Свидетельством перелома во взглядах общественности стала и знаменитая картина художника Николая Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе» (1871), написанная в предощущении 200-летнего юбилея Петра Великого. Репликой историка по поводу этого полотна стал очерк Николая Ивановича Костомарова «Алексей Петрович» в журнале «Древняя и Новая Россия» в 1875 году (там же был опубликован портрет царицы Евдокии). Костомаров раскрыл семейные противоречия Петра I и царицы Евдокии, следствием которых стала страшная развязка. «Царица Евдокия Федоровна была простая русская любящая женщина», — писал историк. Костомаров не склонен был доверять противопоставлениям «приверженной старине» царицы и «гениальной натуры преобразователя», объясняя происшедшее личным выбором царя Петра.

Как бы ни были интересны скрытые дотоле страницы прежней дворцовой жизни, они не могли заменить главной истории России. А в ней оставались основание Санкт-Петербурга, Северная война и походы Петра I, реформы управления, армии и флота. Полное преображение страны, превратившейся из «сонного» Московского царства в Российскую империю, по-прежнему завораживало исследователей. Новое поколение историков, живших на рубеже XIX и XX веков, отошло от порядком надоевшего бытовизма и красот журналистского стиля (которые сегодня, конечно, уже кажутся наивными). Началось подробное изучение государственного управления и хозяйства, административных реформ и внешней политики царя Петра Великого, почти полностью снявшее интерес к частной жизни русского дворца конца XVII века. Его затмили открытые «Миром искусства» барочные картинки дворцовой жизни великолепного «Осьмнадцатого века». Образно говоря, посматривая в «прорубленное» царем Петром окно в Европу, не слишком хотелось оглядываться назад…

Впрочем, ученики научной школы В.О. Ключевского сохраняли интерес и вкус к исследованию трансформации Московского царства в Российскую империю в петровское время. Один из них, Михаил Михайлович Богословский, долгие годы собирал «Материалы к биографии» Петра Великого. В первом томе его труда, посвященном детству и юности Петра, временам его совместного правления с братом Иваном, снова можно было найти упоминания о царице Евдокии. М.М. Богословский использовал внешне архаические приемы исторической биографии, реконструируя повседневные занятия царя Петра. Некоторым разделам его труда больше всего подходит определение «Летопись жизни и творчества». Но в использованных историком источниках, например разрядных книгах, по преимуществу фиксировались лишь внешние обстоятельства дворцового церемониала. Проникнуть «внутрь» события при этом, к сожалению, не удается. И это не вина историка, а условие изучения истории конца XVII века.

Книга М.М. Богословского имела непростую судьбу Работу над ней историк вел в годы революционных потрясений и Гражданской войны в начале XX века, понимая свой труд как миссию сохранения науки. Его многотомное исследование, совершенно свободное от новейшей большевистской идеологии и вторжения политики, в итоге вышло в свет только после смерти ученого и в совершенно другой стране в 1940–1948 годах. Надо сказать, что оно воспринималось как своего рода непонятный «пришелец», ибо культура таких фундаментальных трудов в советской историографии была почти утрачена. Зато с тех пор оно оказалось востребованным всеми, кто интересуется историей Петра Великого.

В новейшем научном издании труда историка, впервые опубликованном по рукописи без купюр только в 2005 году, установлено, что к началу публикации книги М.М. Богословского «Петр 1» имел отношение также «красный граф», писатель Алексей Толстой. Тот самый, чей знаменитый роман о Петре лег в основу сценария советского фильма 1937 года. Царица Евдокия Лопухина появлялась в романе «Петр I» (и в одноименном фильме) в смешной, если не сказать карикатурной, сцене разъедания свадебного «куря» как навязанная царю жена. Потом выигрышный сюжет с «курем» повторится и в фильме «Юность Петра», снятом в 1980 году режиссером Сергеем Герасимовым, довершив в отечественном кинематографе малопривлекательный образ царицы Евдокии — сторонницы старины, не подходившей «прогрессивному» царю.

Показательна полная смена воззрений на петровское время самого Алексея Толстого. После революционного переворота в 1918 году он так оценивал в «Дне Петра» историческую битву между новым и старым: «Но все же случилось не то, чего хотел гордый Петр; Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жалком и неравном виде — рабою. И сколько бы ни гремели грозно русские пушки, повелось, что рабской и униженной была перед всем миром великая страна, раскинувшаяся от Вислы до Китайской стены». А потом, уже на рубеже 1920–1930-х годов, когда появилась первая редакция знаменитого романа «Петр I», Алексей Толстой исполнил социальный заказ на освещение истории, где все деяния «сильного царя» оправданны, а самодержавие хорошо рифмовалось с большевистской «диктатурой». Царица Евдокия в романе Алексея Толстого — одна из заметных героинь, но она полностью принадлежит ненавистному для Петра прошлому. Поэтому и живет эта героиня из романа как будто сама по себе — неуклюжая, робкая, не понимающая замыслов великого мужа, ревнующая его к Монсихе и неметчине, возмечтавшая о царстве, обидевшая царя в скорби по кончине его матери, оставленная и в итоге отосланная с глаз долой.