Бернадот. От французского маршала до шведского короля - Борис Григорьев Страница 3

Восстановив здоровье, Бернадот к концу 1784 года вернулся в полк, переведенный уже в Безансон, а потом в Гренобль. Пока Бернадот поправлял своё здоровье, в полку произошли перестановки. Маркиз де Лонс был повышен в чине и переведен на другое место, и Бернадота встретил новый полковник, маркиз Мерль д’Амбер, который прославился своим дерзким нравом и жестоким отношением к солдатам и получил от них прозвище «Тиран». Но «тиран», получив от своего предшественника самые лучшие рекомендации о Жане Батисте, стал усиленно продвигать беарнца по службе. Снова везение! Уже 15 (или 16) июня 1785 года Бернадот стал капралом, через два месяца — сержантом, через год — фурьером, 11 мая 1788 года — сержантом-майором (фельдфебелем), а 7 февраля 1790 года — полковым адъютантом.

Честолюбивый, статный и аккуратный во всём Бернадот за своё пристрастие к хорошим манерам и красивой одежде получил прозвище «Сержант Belle-Jambe», т. е. «сержант с красивыми ногами».

Осенью 1785 года Жан Батист снова заболел — теперь воспалением лёгких. Начальник лазарета, знаменитый хирург и будущий королевский лейб-доктор Элизе, весьма поверхностно осмотрев бледного и неподвижного больного, признал его… умершим и отправил «труп» в морг. К счастью, роковую ошибку Элизе исправил его помощник доктор Милляр: он достал инструмент и хотел было приступить к вскрытию «трупа», но, к своему изумлению, обнаружил, что «труп» встал и протёр глаза!

Молодому сержанту пришлось снова ехать на поправку в По. Обстановка в доме в это время была тяжёлой, мать, по свидетельству французского биографа Тушар-Лоссара, благоволила к старшему Жану и вряд ли была в восторге от больного «флотского» гренадера. Жан Батист с тяжёлым чувством покидал родной дом — больше побывать в По ему уже не придётся — и возвращался в полк, отныне ставший его семьёй.

Новый командир полка занимал важный пост в масонской организации и, кажется, привлёк туда и Бернадота. На это косвенно указывает то, что, подписывая своё письмо к брату от марта 1786 года, он поставил знак французских масонов. В это время Бернадот занимался весьма ответственным заданием — обучением новобранцев. Новобранцы часто не выдерживали тяжёлой казарменной жизни и муштры и дезертировали. В обязанности Бернадота входила также и поимка дезертиров полка. В мае 1786 года он писал к брату в По, как он отличился, преследуя одного дезертира до самого Авиньона, т. е. удалился от места дислокации полка на целых 250 километров! Дезертир в конечном итоге был пойман и возвращён в полк. Если учесть, что большинство офицеров относились к этому делу формально и возвращались из таких рейдов с пустыми руками, то рвение сержант-майора было, несомненно, отмечено полковым командиром по достоинству.

Если оценивать служебный рост Бернадота по нынешним меркам, то путь от рядового до примерного звания младшего лейтенанта длиной в 10 лет покажется нам не таким уж и коротким. Но по меркам того времени и с учётом невысокого происхождения Бернадота такое продвижение по службе считалось довольно успешным. Должность полкового адъютанта по многим причинам считалась выгодной для дальнейшей карьеры офицера. Бернадот заслужил её своим примерным поведением, усердием, прилежанием и, естественно, успехами на службе. При этом он обошёл многих своих старших товарищей по полку.

В Гренобле у фельдфебеля Бернадота был роман с местной девушкой Катрин Лямур, о чём свидетельствует запись в протоколе местного нотариуса Жирарда. Говорящая фамилия девушки «Лямур» явно выдуманная: либо это была девушка соответствующего поведения, либо у неё и Жана Батиста были веские основания не называть настоящую. Здесь, в Гренобле, фельдфебель Бернадот «отметился» в семье герцога Клермон-Тонерра, которому во время беспорядков в городе он 7 июня 1788 года спас жизнь.

Революция 1789 года застала Жана Батиста в чине фельдфебеля в Авиньоне, а потом в О-ан-Провансе. Фельдфебель Бернадот революцию встретил восторженно: она устраняла несправедливость в армии и отменяла дворянские привилегии, а значит, открывала ему возможности для военной карьеры. Примечательно то, что молодой военный не превратился в беспринципного приспособленца и карьериста, которыми стали многие его товарищи, «выходцы из народа». Врождённое чувство долга, чести и справедливости позволило ему достойно выдержать испытание стремительно последовавшей карьерой и навсегда остаться человеком в самом высоком понимании этого звания.

13 мая 1789 года 1-й батальон полка переводят на усиление марсельского гарнизона, и Бернадот принимает участие в подавлении бунтов и наведении порядка в городе. К июлю 1789 года в Марселе возникло противостояние между т. н. гражданской гвардией (в других городах Франции её называли национальной гвардией), выполнявшей функции полиции и ополчения, и восставшим народом. Основатель гвардии и генерал-губернатор провинции Прованс граф Караман, после того как во время стычки с восставшими был убит его капрал, вызвал в Марсель правительственные войска, в том числе и оставшуюся часть полка Рояль Марин. Восстание было подавлено, а главные бунтовщики упрятаны в тюрьму Шато д’Иф.

Среди тех, кто настаивал на вводе правительственных войск в город, был и торговец шёлком 63-летний Франсуа Клари, отец 13 детей, включая очаровательную девочку по имени Дезире. Спустя много лет она напишет, что «однажды в наш дом в Марселе зашёл солдат и предъявил реквизиционный лист. Мой отец, не желавший, чтоб какой-то солдат нарушал его покой, вежливо отослал его обратно к полковнику с письмом, в котором попросил прислать ему вместо солдата офицера. Солдат оказался Бернадотом, который потом женился на мне и стал королём».

Некоторое время спустя ситуация в Марселе изменилась, революционеры стали брать верх, гражданскую армию разогнали и вместо неё в 1790 году образовали Национальную гвардию, которая выступала теперь на стороне народа. В этот переходный и смутный период двоевластия трения продолжались в основном между жителями Марселя и правительственными войсками, в числе которых был полк Рояль Марин.

Узнав о таком столкновении своих солдат с Национальной гвардией, полковник д’Амбер, отправившийся с инспекционной поездкой в О-де-Прованс, возвратился в Марсель. На въезде в город его остановил патруль из двух часовых: один из них был его подчинённым, а другой — из Национальной гвардии. Последний потребовал от полковника предъявить пропуск. Д’Амбер якобы повел себя весьма высокомерно и, отпустив несколько оскорбительных слов в адрес Национальной гвардии типа «подлая чернь!», ответил, что пропуск ему не требуется, поскольку все в городе знали, кто он такой. Гвардеец заспорил, но в дело вмешались солдаты из полка Рояль Марин и быстро решили спор в пользу своего начальника.

Между тем оскорблённый национальный гвардеец поднял шум, уличил полковника в злонамеренности и поднял на ноги своих товарищей. Дело грозило кровавым столкновением. Бернадот, уговорив полковника пока не выходить из своего номера в отеле, отправился улаживать дело к городским властям. Однако маркиз д’Амбер, не дожидаясь возвращения адъютанта, выскочил на улицу и тоже пошёл «восстанавливать справедливость». По дороге его опознали люди из Национальной гвардии, схватили и потащили к первому попавшемуся фонарному столбу, чтобы повесить. Вероятно, своё намерение гвардейцы бы выполнили, если бы неожиданно на их пути не появился Бернадот с несколькими солдатами. Им удалось отбить полковника, чтобы вместе пойти потом для окончательного выяснения отношений в мэрию. Гвардейцы между тем от них не отставали, выкрикивали угрозы и требовали головы д’Амбера. Тогда Бернадот вытащил саблю и сказал, что полковника они получат только после того, как переступят через его труп. Это отрезвляюще подействовало на гвардейцев, к тому же в это время на месте происшествия появился прокуратор коммуны, будущий жирондист Барбару (по другим данным, сенешаль Марселя Шомель), и общими усилиями полковник д'Амбер был спасён.