Император Всероссийский Павел I Петрович - Анна Семенова Страница 3

«Я никогда не мог выяснить, что именно заставило Екатерину отправить великого князя в путешествие», – вспоминал хорошо осведомленный Фёдор Головкин. Этому можно не удивляться, так как организации путешествия предшествовала сложная интрига. Считается, что во время визита в Россию императора Священной Римской империи, которого иногда называют австрийским императором, Иосифа II, он подал Екатерине мысль отправить наследника с женой «на прогулку» в Европу. Зная склонность сына к противодействию всем ее начинаниям, она поручила князю Репнину подготовить Павла к идее заграничного путешествия и рекомендовать ему обратиться к матери за разрешением. Первоначально императрица, согласно ее плану, отказала сыну и затем, вняв мольбам, дала согласие. Однако в подготовку этого мероприятия вмешались другие силы: отстраненный от своего воспитанника, но сохранивший на него влияние, Никита Панин, сторонник сближения с Фридрихом II и Пруссией, в противовес Австрии, усмотрел в этой поездке угрозу для прежнего дипломатического курса России и будущего Павла. Он старался заставить наследника отказаться от этой идеи, тем более что императрица запретила сыну посещать Берлин и видеться с Фридрихом II, поклонником которого, а также его военной системы был Павел. Последний внял опасениям Панина, что его могут лишить надежд на трон, не впустив обратно в Россию и объявив наследником сына, Александра. Павел пытался отказаться от поездки, но безрезультатно.

Маршрут, рассчитанный на 14 месяцев и имевший главной дипломатической целью укрепление союза между Россией и Австрией, был тщательно разработан самой императрицей и рассчитан по дням. Через Украину граф и графиня Северные, под такими именами наследная чета должна была передвигаться по Европе (хотя всем был известен их реальный статус), предполагали направиться в Австрию, затем посетить Италию, Францию, Голландию, германские государства, Польшу. На поездку были выделены значительные средства, обеспечена свита из придворных, а также слуг, врачей, писарей, поваров и даже астролога. Путешествие обросло большой литературой, многочисленными воспоминаниями, нередко противоречащими друг другу. Через Варшаву после встречи с королем Станиславом Понятовским, бывшим близким другом Екатерины, путешественники прибыли в Вену, где им был оказан роскошный прием: банкет, бал-маскарад и грандиозный военный парад, право принимать который было предоставлено Павлу. И в других городах Австрии «графов Северных» принимали согласно протоколу самого высокого уровня. Желая сделать путешествие как можно более приятным, Иосиф II писал в европейские страны письма с просьбами проявить максимальное почтение к российской чете. Он даже сообщил их вкусы, подчеркнув, что «они совсем не привередливы в еде и в основном предпочитают простую, но качественную пищу, а фруктовые компоты являются особенно предпочтительными. Они пьют только воду». Мария Фёдоровна также была польщена любезностью Иосифа II, особенно когда он привез в Вену ее родителей, которых она не видела со времени приезда в Россию.

Воодушевленный свободой и неожиданным для него теплым приемом в европейских государствах, где в отличие от матери его воспринимали как наследника престола и консультировались с ним по государственным вопросам, Павел повел себя неосторожно, критикуя политику Екатерины и ее фаворитов. Одновременно он подчеркивал, что боится за свою жизнь. Так, Фёдор Головкин сообщал о «странных сценах», имевших место во время пребывания Павла в Италии. Во время обеда в семейном кругу у герцога Тосканского Леопольда, брата Иосифа II, во Флоренции великий князь «вдруг вскочил из-за стола и, сунув все свои пальцы в рот, чтобы вызвать рвоту, стал кричать, что его отравили. Великогерцогская семья, крайне обиженная в своей мещанской простоте, все же старалась всеми средствами его успокоить; но потому ли, что Павел действительно воображал, что он находится в опасности или же потому, что он притворялся – его удалось успокоить лишь с большим трудом».

Другой инцидент имел место в Неаполе, когда «однажды зашла речь о правительстве, королева сочла нужным сказать, что не следует говорить о законах в присутствии принца, привыкшего к самому совершенному законодательству, которое существует на свете. На это великий князь воскликнул: «Законы в такой стране, где та, кто царствует, может удержаться на троне только в силу того, что она законы топчет ногами!» Все ужаснулись… и постарались скорее переменить разговор». Тем не менее итальянские собеседники Павла отмечали и положительные стороны его поведения и ума. Так, тот же герцог Тосканский Леопольд отмечал осведомленность наследника российского престола в вопросах внешней политики, его аргументы против линии матери на союз с Австрией и, напротив, пропрусские симпатии Павла. «Он не скрыл от меня, – писал Леопольд, – что не одобряет всех обширных проектов и нововведений в России, которые в действительности впоследствии оказываются имеющими более и пышности и названия, чем истинной прочности». В этом же разговоре «граф Северный» разгорячился и заявил, что ему известны имена петербургских должностных лиц, якобы «купленных Венским двором». «Это князь Потемкин, статс-секретарь императрицы Безбородко, первый член Иностранной коллегии Бакунин, оба графы Воронцовы, Семен и Александр, и Марков, теперь посланник в Голландии». Павел подчеркнул, что он будет доволен, если узнают, что ему известно, кто они такие, и лишь только он получит власть, то их «отстегает», уничтожит и выгонит. В другом письме Леопольд замечал: «Граф Северный, кроме большого ума, дарований и рассудительности, обладает талантом верно постигать идеи и рассудительности и быстро обнимать все их стороны и обстоятельства. Из всех его речей видно, что он исполнен желанием добра. В его образе мыслей видна энергия. Мне он кажется очень твердым и решительным, когда остановится на чем-нибудь, и, конечно, он не принадлежит к числу тех людей, которые позволили бы кому бы то ни было управлять собою».

Охота на оленя в Шантийи. Художник Ж.-Б. Лепан.