Дневник. 1873–1882. Том 1 - Дмитрий Милютин Страница 3

По возвращении из Царского Села в Петербург заехал я в отдел патронного завода на Литейной; давно уже не бывал там и вообще в последнее время никуда не ездил: не до того было. Показывали мне приспособление скорострельных пушек к перевозке на вьюках.

Великий князь Михаил Николаевич приезжал ко мне проститься: уезжает завтра на Кавказ.

2 мая. Среда. Девятое заседание в Государственном совете по делу о воинской повинности. Прошло довольно много статей, несмотря на горячие прения. Всего более было спора по вопросу о евреях, для которых в проекте Комиссии предполагались особые, исключительные правила. Мною предложено совсем выключить эти правила из положения, а взамен их сделать оговорку в журнале присутствия. Еще одно заседание – и, вероятно, кончим рассмотрение проекта в Особом присутствии. В Общее же собрание Государственного совета проект будет внесен уже осенью.

Перед заседанием в Государственном совете происходил высочайший смотр трем полкам, приведенным в Петербург на время пребывания их шефа – германского императора. Полки эти выступят завтра в свои места расположения.

3 мая. Четверг. Сегодня при докладе государю опять должен был иметь объяснение относительно наград за работы по комиссиям. Странная система давать награды не за оказанные заслуги, не за известные работы, а только за исполнение службы в требуемые сроки. Некоторым из лиц, наиболее усердно трудившимся в этих комиссиям, отказывается в заслуженной награде потому только, что они случайно в прошлом году получили очередную награду за выслугу предшествующих узаконенных лет! В числе их и сам председатель обеих комиссий граф Гейден, который действительно вынес на своих плечах обширную и сложную работу, исполнил вполне успешно возложенное на него трудное дело!..

5 мая. Суббота. Генерал Тотлебен признал настоящее время удобным, чтобы помимо меня провести давнишнюю свою мысль об отделении казарменной части от Главного инженерного управления. Зная, что я не разделяю его мнения, подал он записку прямо государю, через великого князя Николая Николаевича. Я должен был сегодня объяснять государю несообразность представленного предположения [доказывающего только бездарность и мелочность генерала Тотлебена в деле администрации…]. Вторично пробовал заговорить о награждении графа Гейдена, но безуспешно.

8 мая. Вторник. После доклада в Царском Селе и бригадного учения на Марсовом поле был я в заседании Особого присутствия Государственного совета по делу о воинской повинности. Это десятое и последнее заседание заключалось преимущественно в продолжительных спорах о взысканиях за нарушение нового закона, то есть за уклонение от воинской повинности. Председатель наш, великий князь Константин Николаевич, заметно торопился покончить дело, так как решен уже на 14-е число отъезд его в Николаев. Поэтому и рассмотрение дополнительного положения об ополчении отложено до осени; а между тем на канцелярию Государственного совета возложена подготовка всех редакционных работ. В заключение прочитано было сегодня же мое представление о том, чтобы в будущем, 1874 году произвести два набора: в начале года – обыкновенный, по прежнему рекрутскому уставу, а в конце года – уже по новому положению. Предположение это присутствием одобрено.

9 мая. Среда. Праздновали юбилей Николаевского кавалерийского училища. После молебствия в церкви государь обошел залы, в которых собрались представители всех 50 поколений выпущенных из училища питомцев. По отъезде его величества начался «акт», заключавшийся только в прочтении составленного полковником Потто краткого очерка истории училища. Значительная часть этой речи была посвящена восхвалению князя Барятинского как самого замечательного из произведений училища. Вероятно, автор предполагал, что перед ним в числе слушателей будет и сам герой Гуниба ^[4]. Но он, как слышно, всё еще лежит с подагрой.

10 мая. Четверг. Приезд шаха персидского [Насреддина], сначала встреча на железнодорожной станции; по всему пути до Зимнего дворца – по Невскому проспекту и Малой Миллионной – толпы народа. В Зимнем дворце шах прошел через залы, битком набитые генералитетом и офицерством.

Я должен был отказаться от юбилейного обеда Николаевского кавалерийского училища, чтобы проводить на Николаевскую железную дорогу дочь Надю, которая отправилась с Марией Николаевной Вельяминовой и княжной Вяземской в тамбовскую их деревню. Уклонился также от парадного спектакля в Большом театре в честь шаха.

11 мая. Пятница. Большой парад для шаха на Марсовом поле, а потом déjeuner dinatoire ^[5] у принца Ольденбургского. Оказывается, властелин Персии вовсе еще чужд европейских нравов; нам приходится начинать его воспитание и даже учить, как сидеть за европейским столом. Вечером он был на балу Дворянского собрания.

12 мая. Суббота. Доклад в Зимнем дворце; потом бригадное учение на Марсовом поле. Шах отказался присутствовать под предлогом болезни; но болезнь эта не помешала ему явиться на парадный обед, данный в честь его в Николаевском зале на 140 приглашенных.

Сегодня уехала в Тамбовскую губернию дочь Ольга с младшими сестрами. В Петербурге остались мы только вдвоем с женой.

14 мая. Понедельник. В полдень представлял я государю членов обеих комиссий по случаю их закрытия. Многие из сотрудников получили награды, прочие – именные благоволения. Мне приятно, что удалось выпросить главным лицам в этих комиссиях (Обручеву, Шнитникову и Величко) по две награды, которыми они остались довольны; но прискорбно, что государь окончательно отказал в награде самому графу Гейдену. Взамен награды получил он рескрипт [которым должен быть доволен]. Если б я был на его месте, то подобный лестный рескрипт доставил бы мне больше удовольствия, чем всякий орден. Не знаю, как он смотрит.

После представления происходило на Семеновском плаце в присутствии шаха учение 1-й бригаде Гвардейской кирасирской дивизии и Конвою. Вероятно, ему пришлось в первый раз быть верхом под дождем и обрызганным грязью.

Вечером – бал во дворце. Шах уже совсем развернулся; тем не менее ему трудно еще отстать от своих азиатских привычек: он чуть было не растянулся на диване в гостиной, полной дам.

15 мая. Вторник. Доклад в Зимнем дворце; потом учение 1-й бригаде 2-й гвардейской пехотной дивизии. Шах не присутствовал, а ездил в Кронштадт; вечером же его угостили фейерверком на островах, несмотря на светлый летний вечер и очень свежую погоду.

После обеда проводил я на станцию Николаевской железной дороги мою невестку Марию Аггеевну Милютину; потом был у графа Строганова в железнодорожном комитете. Решался вопрос о дорогах Фастово-Знаменской и Ромно-Лозовой. Пробовал я снова настаивать, чтобы железные дороги не составлялись из мелких клочков, из которых выходят ломаные линии, однако же и на этот раз безуспешно. Большинство членов комитета, по-видимому, судит иначе: дается предпочтение отдельным, коротким линиям для удовлетворения частных, местных интересов; от этого наша железнодорожная сеть составилась почти случайно из соединения отдельных ветвей.