Загадка песков - Эрскин Чайлдерс Страница 29

– Чепуха, Бартельс! Это совершенно безопасно.

– Безопасно?! Разве не я нашел вас в Хоенхерне в шторм со сломанным рулем? Господь смилостивился тогда над вами, сын мой.

– Да, но это была не моя ви… – Дэвис прикусил язык. – Мы просто заглянем туда на пути домой, ничего особенного.

Бартельс печально пожал плечами.

– Хорошо, что с вами друг, – было последнее его слово касательно этой темы. Но при этом он покосился на меня с неизменной подозрительностью.

Что до нас с Дэвисом, то дружба наша в определенном смысле развивалась стремительно, но главным препятствием оставалось, как я понял позднее, нежелание приятеля касаться своего глубоко личного интереса в этом предприятии.

С другой стороны, я делился с ним своей жизнью и взглядами с безжалостной откровенностью, на которую счел бы себя неспособным еще месяц назад, а взамен получил ключ к его характеру. Основу последнего составляла преданность морю, помноженная на пылкий патриотизм, постоянно ищущий выхода во внешней активности; человечность же, порождаемая острым сознанием пределов собственных возможностей, лишь подливала масла в огонь. Только тогда я узнал про то, как на пороге юности он пытался поступить во флот, но его не приняли – то была первая среди жестоких неудач в его карьере.

– Я думать не хочу ни о чем другом, – говорил он. – Без конца читаю книги по военно-морской тематике и все-таки оказался никчемным неудачником. Все, что мне остается, это болтаться по морю на крошечных яхтах. Но все это была пустая трата времени, пока не подвернулся этот шанс. Боюсь, ты не в силах представить, что значит он для меня – в кои веки я получил возможность принести хоть какую-то пользу.

– Для парней вроде тебя шансы обязаны быть и помимо таких вот случайных обстоятельств, – заметил я.

– А, раз уж он подвернулся, то не все ли равно, за счет чего? Но я понимаю, о чем ты. Подобных мне сотни – я лично знаю очень многих. Эти парни читают наши берега, как открытую книгу: мели, рифы, бухты, приливы. Здесь никакой премудрости – только практика. Нас просто обязаны числить во флотском резерве. Как-то раз пытались это устроить, но затея лопнула, и никому дела нет. И что в итоге? Даже задействовав все резервы, до последнего, мы едва наскребем людей, чтобы обеспечить флот во время войны. Адмиралтейство уповает на рыбаков, моряков с торговых судов и экипажи яхт, но ведь всех этих парней надо еще собрать! Добавь сюда удаленность наших колоний. Стоит ли сомневаться, что, если разразится война, не обойтись без призыва добровольцев, суматохи, неразберихи, потерь времени? Моя идея идет гораздо дальше и заключается в том, чтобы каждый пригодный мужчина проходил год или два обучение в качестве матроса. Армия? Ну, думаю, выбор можно представлять самим новобранцам. Про сухопутные войска я мало что знаю да и не хочу знать, но если послушать знающих людей, то поймешь, главная наша сила – флот. Мы морская нация, мы вскормлены морем и живем им, и, если нас оторвать от него, гибель неизбежна. Мы в этом отношении уникальная страна, как и обширная наша империя, связанная только морем, тоже уникальная. И тем не менее почитай Брасси, Дилка и других авторов из «Военно-морского ежегодника» и ты поймешь, с каким болотом апатии приходится иметь дело. Но вряд ли стоит винить людей. Мы так долго почивали на лаврах, так разжирели, что совсем забыли, чему этим обязаны. Но это не оправдание для тупиц, которые величают себя государственными мужами, которые в упор отказываются видеть вещи такими, каковы они на самом деле. Надо их отправить в Америку, поучиться азбуке своего ремесла! Они просыпаются, только получив пинок от общественности, от горстки беспокойных, которым не все равно. Наши чиновники сделают что-нибудь, гордо бьют себя в грудь, а потом снова впадают в спячку до следующего пинка. Юпитер! Нам требуется человек вроде этого немецкого кайзера, который не ждет понукания, а сам работает как негр, ради своей страны и смотрит в будущее.

– Но мы ведь меняемся к лучшему, не так ли?

– О да, конечно! Но всегда так натужно, будто поднимаемся в гору. И мы не готовы. Нам толкуют про стандарт двух флотов… ^[44]

Тут Дэвис вторгся в пределы, не доступные для меня. Это пример лишь одной из множества подобных наших бесед, неизменно сосредотачивавшихся в итоге на животрепещущем германском вопросе. Совершенно не склонный направлять свои инвективы в мой адрес или в Форин-оффис в целом, Дэвис, напротив, выказывал глубокое уважение к моей проницательности и опыту в качестве служащего этой организации. Уважение, которое немало смущало меня, стоило вспомнить о моих отчетах, перекурах, танцах и обедах. Зато я кое-что знал о Германии и мог удовлетворить снедающее его любопытство с достаточной долей определенности. С открытым ртом слушал он об удивительном пробуждении немецкой нации, свершившемся на протяжении жизни одного поколения под мудрым и властным началом ее правителей; о присущем ей патриотическом рвении; о бурном индустриальном росте; но более всего о стремлении к ключу господства в современной Европе – к созданию колониальной империи, что предопределяло трансформацию Германии из сухопутной державы в морскую. Опираясь на богатые природные ресурсы, которые мы не в силах подорвать, на смутный инстинкт народа, не столько создаваемый, сколько направляемый гением ее правящего дома, наш главный торговый конкурент сегодня и главный военно-морской соперник завтра, Германия растет, крепнет и ждет, становясь критическим фактором в выживании нашей чрезвычайной уязвимой империи, чувствительной, как паутина, к малейшему внешнему колебанию. Наша распространяющаяся из островного центра коммерция является условием выживания Британии, ведь даже наш дневной рацион хлеба зависит от свободного перемещения по морям.

– А мы не готовы к борьбе с Германией, – сетовал Дэвис. – Мы даже не смотрим в ее сторону. У нас нет ни одной морской базы на Северном море, нет и флота Северного моря. Наши броненосцы имеют слишком большую осадку, чтобы действовать в этих водах. И, словно чтобы окончательно доказать, какие мы ослы, Англия отдает империи Гельголанд ^[45], который командует североморским побережьем Германии. А если немцы прихватят Голландию – о возможности такого ведь поговаривают?

Вопрос заставил меня обратиться к растущим аппетитам пангерманистской партии, неустанно плетущей интриги по включению в состав империи Австрии, Швейцарии и – вот прямая и явная угроза для нас – Голландии.

– Я немцев не осуждаю, – заявил Дэвис, который при всем своем патриотизме вовсе не страдал идеями о второстепенном положении других народов. – Нет, не осуждаю. Рейн перестал быть германским именно тогда, когда приобрел такую ценность. Устье реки в руках у голландцев, так же как и порты, удобно расположенные как раз напротив английских берегов. Не нам обвинять других в завоеваниях и захватах – мы прибрали к рукам лучшую половину мира, и у немцев есть все права ревновать. Ну и пусть ненавидят, это даже хорошо – заставят нас всегда быть начеку, а это главное.