Записки русского экстремиста - Игорь Шафаревич Страница 29

Это можно было видеть и тогда при желании, но спорить было совершенно безнадежно. Я помню, когда пояснял иностранным корреспондентам и нашим демократам, что «Память» — это вообще группы, совершенно незначительные по своей численности и по своему влиянию, то мне отвечали: ну и что же, национал-социалисты тоже были вначале небольшой партией. То есть если бы я сказал, что их вообще нет, то они бы сказали: ну и что ж, было время, когда национал-социалистов не было. Это вопрос желания верить. Помню такой случай. Была такая телепрограмма, и сейчас она есть, которую некий Познер ведет, и он меня пригласил выступить. Там я прочитал выдержку из привезенной из Киева украинской газеты, где говорилось, что к евреям и москалям нельзя относиться как к людям, а нужно рассматривать их как вредных насекомых. На что он сказал: ну, подумаешь, всюду есть такие группы, вот у нас есть «Память». «Ну да, говорю, у нас есть «Память», а газету, которую мне подарили, купили на Крещатике и сказали, что она продается в каждом киоске. Можете вы назвать мне газету, которую издает «Память»?» Он не мог, но нашел правильный ответ: этот эпизод был просто вырезан при монтаже.

Вот я и хочу сказать, что хоть логика была бессильна, но жизнь-то все это проверила. Прошли шесть-семь лет с того времени, и мы видим, что погромы действительно были в большом количестве: и в Сумгаите, и в Фергане, и в Туве, и в Душанбе, но не те, которые предвидели и которыми запугивали — еврейскими погромами, в день святого Георгия. И громили кого угодно, кроме одних евреев, которых никто не трогал. Произошла гражданская война, но в Таджикистане, которую никак русские монархофашисты не могли начать. Поэтому видно, что это были неверные утверждения, скромно говоря, но по существу это была клевета на нашу страну и на наш народ, как носителя фашистской идеологии и фашизма. Ну и что же, были потом какие-то извинения, сожаления высказаны? Ничего. «Огонек» печатал тогда не статьи, а анонимные письма людей, которые ожидали погромов и не спали ночами. И что же, редактор этого «Огонька» выразил сожаление о той волне истерии, которую он поднимал? Он исчез куда-то, мы его не видим. Но истерия продолжается, и ее подогревает этот законопроект, который работает на то же самое: внушает мысль, что Россия опасна, что Россия беременна фашизмом, а это грозит национальной и международной катастрофой. К России нужно относиться как к опасной стране. Происходит некая демонизация России. А в Эстонии проходят каждый год парады эстонских эсэсовцев. В Латвии граждане, которые служили в нацистских войсках, получают за эти свои достижения пенсии из ФРГ. В Израиле непрерывно происходят террористические акты экстремистских организаций. И ни в одной из этих стран не ставится вопрос о том, чтобы ввести закон против фашистской пропаганды. А в России сама Государственная дума ставит такой вопрос. Ну что же, с ней не поспоришь, ей лучше знать. Вот этот страшный образ и внушается этим законом в конце концов.

Крик о русском фашизме пошел сразу же, как только начало пробуждаться русское национальное самосознание, русское национальное чувство. То есть важен не сам фашизм — его используют для того, чтобы бить по национальному сознанию, привить ему комплекс неполноценности. А вообще-то этот крик был услышан еще раньше: когда у нас все голоса были приглушены, уехавшие из России эмигранты чрезвычайно эту версию развивали. Вот был некий Янов — советский коммунист, кандидат философских наук, печатался в журналах «Коммунист», «Молодой коммунист», а потом уехал на Запад и сделался там советологом. Его постоянная тема: как бы ни начиналось русское национальное духовное движение, в каких бы благородных формах оно ни представало, всегда кончается одним — фашизмом. Единственный способ избавить мир от опасности русского фашизма — это полностью уничтожить вот этот зловредный корень, из которого фашизм родится, — русское национальное самосознание.

А каков же признак фашизма? В законе читаю: чувство превосходства, исключительности одних рас и наций и дискриминация других. В России этого никогда не было. Русские заселяли громадные пространства, селились рядом со многими народами и никогда не смотрели на них сверху вниз. У них не было того, что у западноевропейцев, что воспел Киплинг: белые должны, как непослушных детей, воспитывать другие народы и вести их к цивилизации. Русские легко вступали в смешанные браки. И никогда никаких оснований для зарождения фашизма в России не существовало и не существует. Поэтому рассмотрение закона против фашизма является чисто идеологической акцией. Для чего-то нужно такой закон провести, а не потому, что это реальная жизненная потребность.

Он и сформулирован, как мне кажется, нарочито неопределенно, так, чтобы с этим и спорить нельзя было бы, и так, чтобы можно было под это подвести что угодно. Это то же самое, что в советское время обвинение в антисоветизме. Антисоветчик — что это значит? Под этим можно подразумевать все, что угодно. Закон внесен депутатом Государственной думы Зоркальцевым, членом партии КПРФ, коммунистом. Программа коммунистической партии начинается с заявления, что она основывается на идеологии марксизма-ленинизма. Положение Маркса основывается на том, что насилие есть повивальная бабка истории. И вот коммунист предлагает закон, в котором пропаганда насилия запрещается. Да не просто пропаганда, а «культ» — совершенно безграмотное выражение, в правильном смысле надо понимать как некое религиозное действие: молиться насилию нельзя, кадить вокруг него, ритуалы какие-то совершать…

И еще здесь есть один интересный пункт. В соответствии с этим законом запрещается изготовление, сбыт и использование символов фашизма. Но все мы знаем, что свастика была изобретена не немцами, что на многих православных храмах есть свастика, это очень древний знак.

Так вот каким образом решить, как человек использовал этот символ: в качестве символа фашизма или в качестве символа вечного движения? В такой ситуации закон, конечно, действовать не может.

Кстати, план «Ост», план завоевания на Востоке, у немцев был задолго до национал-социализма. Он вынашивался еще где-то в недрах идеологии прусского дворянства. Гегель уже писал, что славяне не могут рассматриваться как самостоятельная движущая сила истории, они должны быть под влиянием германских наций. А такой же план, совпадающий с планом «Ост» и с тем, что сейчас происходит, был разработан довольно загадочным человеком, Гельфандом-Парвусом, который финансировал большевистскую партию из фондов немецкого генерального штаба, о чем опубликованы документы. И план именно такой: расчленение России на отдельные страны, подчинение ее экономическому контролю Германии, чтобы Россия никогда не поднялась. И еще есть один пример: когда Вторая мировая война шла к концу, министр финансов Соединенных Штатов Моргентау предоставил Рузвельту план, как надо поступить с Германией. Рузвельт его не принял, он показался ему слишком страшным. Германия нужна была в качестве союзника в борьбе с Советским Союзом. А Моргентау все же так гордился этим планом, что опубликовал его сам как книжку. Когда я его читал, то у меня было впечатление, что это описание того, что с нами происходит: разделить Германию на ряд земель, уничтожить тонкие технологии, уничтожить высокий уровень образования, поставить всю прессу под контроль. Желательно, чтобы все это осуществлялось руками самих немцев, а не американскими оккупационными войсками.