Чингисхан - Рене Груссе Страница 29

Водовозы.

Ободренный подобными речами, Сангум тут же послал своих людей к отцу с поручением склонить его на сторону заговорщиков. Упрекая старика в слепоте и глухоте перед лицом смертельной опасности, каковой являлись честолюбивые планы Чингисхана, послы Сангума настойчиво уговаривали его напасть на Есугаева сына. Ван-хан, которому, вероятно, претило вероломство мятежников, отвечал:

— Зачем вы так судите о моем сыне Темучжине? Ведь он доселе служил нам опорой, и не будет к нам благоволения Неба за подобные злые умыслы на сына моего. Чжамуха ведь переметный болтун. Правду ли, небылицу ли он плетет — не разобрать!

Ответ отца не охладил решимости Сангума, и он предстал перед отцом лично, имея в запасе некий веский аргумент:

— Смотри! Ты еще жив, а он уже почти с нами не считается! Что же будет потом? Он делает все, чтобы я не получил в наследство кераитское царство, с таким трудом собранное еще твоим отцом Хурчжахузом!

Но Ван-хан упорно не хотел разрывать отношения с Чингисом. Более всего он боялся превратностей, коими полны войны, особенно междоусобные.

— Моя борода седа, и я хочу прожить остаток дней своих спокойно… Но вы меня и слушать не хотите…

Рассерженный Сангум вышел, громко хлопнув кошмой, служившей дверью.

Видя гнев сына, старик вынужден был уступить, правда, возложил всю ответственность за предательство и его последствия на домогателя.

— Это дело ваше: делайте, что только вам под силу, — заявил он Сангуму, явно сомневаясь в успехе его затеи.

Большего тому не требовалось. Его союзники тем временем начали действовать. Так, Чжамуха пожег все Чингисовы пастбища. Но поджог кустарников войной еще не являлся. Сангум намеревался схватить самого Темучжина. Шел 1203 год. Была весна. Тоорилов сын решил дать согласие на межсемейный брак, когда-то предложенный Чингисханом, пригласить его на пир по случаю помолвки и там устроить ему ловушку.