Оборона Севастополя. 1941-1943. Сражение за Кавказ. 1942-1944 - Сергей Алексеев Страница 29

Заметили фашисты идущий буксир. Открыли огонь по плоту, по буксиру, по людям.

Старички – народ опытный, раз – и сразу же с бревен в воду. А Федор сидит на плоту. Вот-вот и скосит бойца осколок.

– В воду, в воду прыгай! – кричат старички.

Спрыгнул он в воду, ухватился руками, как все, за бревна. Лишь голова над водой, как поплавок, торчит.

Рвутся кругом снаряды. Ухнул правее, ухнул левее. А вот и еще один. Ударил, и надо же – в центр плота. Вздыбил он бревна, разбросал по морю в разные стороны. Бревно, за которое держался Федор Проскурин, стало вообще на попа, даже над водой подпрыгнуло, а затем, падая снова в море, чуть не пришибло собой солдата.

Увернулся боец от удара. Черным словом ругнулся. Вновь за бревно схватился. Слышит: что-то кричат старички. Прислушался:

– Поспешай, поспешай!

Видит, стараются старички снова собрать бревна все вместе, стремятся опять увязать их в плот. Подтолкнул и Проскурин свое бревно. Стал помогать старичкам собирать другие. Нелегко им тогда досталось. Но вот снова надежен плот.

Тронулся снова буксир вперед. Только тронулся, только перевели солдаты солдатский дух, как вдруг слышит Проскурин: в небе гудит самолет. По гулу понятно: не наш, фашистский. Подлетел самолет к плоту, к буксиру. Посыпались с неба бомбы. Не увернуться от них буксиру. Неповоротлив с плотом, трудяга. Добился удачи фашистский коршун. Разбил, потопил буксир. Остался плот как островок на море.

– Конец, – понимает Федор Проскурин. – Еще один самолет – и безвестная смерть на морском просторе.

Обидно солдату погибать не геройской смертью.

– Э-эх, что же в родном селе про такой-то дурацкий конец девчата и бабы скажут!

Однако все обошлось удачно. Вскоре новый пришел буксир. Дотащил он плот до намеченной цели.

Улыбаются старички. Потирают довольно руки:

– Это еще ничего. Это туда-сюда. Хуже порой бывает.

«Нептун»

Нептун – мифический бог, повелитель морского царства.

Не раз пытались фашисты покончить с Малой землей, уничтожить плацдарм у Станички. 17 апреля 1943 года обрушились с особой силой.

Свою новую операцию фашисты назвали «Нептун».

Лавина огня и стали обрушилась на малоземельцев. Начала штурм тяжелая артиллерия. Били снаряды, били, кромсали, кромсали землю. Еще не окончили бить снаряды – появились в воздухе бомбардировщики. Бомбили, бомбили бомбардировщики, крушили, крушили землю. Еще не отбросались бомбардировщики – появились грозные штурмовики. Пикировали, пикировали штурмовики, терзали, рвали, рвали на части землю. Еще не покинули небо штурмовики – устремились на малоземельцев танки. Ревели, ревели танки. Грудью своей железной мяли Малую землю, мяли.

Отстрелялись, отбомбились, отштурмовались фашисты:

– Ну, как там?

Не дрогнули малоземельцы.

– Ах так?!

Заработали вновь орудия. Загудели в воздухе бомбардировщики. Штурмовики стаей закрыли небо. Вновь заревели танки. Вновь застонала земля от боли. От ожогов кричали камни.

Отстрелялись, отбомбились, отштурмовались фашисты:

– Ну, как там?

Не дрогнули малоземельцы.

Весь день не смолкал огонь. Кровавый смерч над Малой землей свирепствовал.

Начался новый день.

Вновь все сначала, сначала, сначала… Вновь полыхал огонь, вновь громыхал металл, дробилось на части небо.

Начался третий день.

Штурмуют, штурмуют, штурмуют плацдарм фашисты. Смерть ошалело повсюду пляшет.

Восемь дней и ночей бушевал «Нептун». Восемь дней и ночей фашистский безжалостный ураган над Малой землей носился.

Не дрогнули, устояли малоземельцы.

Прекратили фашисты штурм, надорвался, утих «Нептун».

Смеются солдаты:

– Не выдержал суши!

– Не выдержал боя!

– В подводное царство к себе убрался!

Подарок

Шалва Татарашвили и Петр Верещагин – друзья-приятели. Особенно здесь, на Малой земле, сдружились. Вместе сражались. Вместе окопы, траншеи рыли. Вместе в разведку к врагам ходили.

Случалось, не пробьются к Малой земле катера с продуктами – последнюю корку на равных ели.

Случалось, с пресной водой перебои – последний глоток пополам делили.

Не бывало, случалось, соли – друг другу тянут ее крупицу.

В атаках и стычках с фашистами старались быть непременно рядом. Друг друга в бою страхуют.

И вот узнаёт Верещагин, что приближается у Татарашвили день рождения. Исполнится другу двадцать три года. Забеспокоился Петр Верещагин: «Что бы придумать? Что бы придумать? Какой бы ему подарок сделать?!»

Какой здесь, на Малой земле, подарок?!

И вот наступил день рождения. Проснулись оба – Петр Верещагин и Шалва Татарашвили.

– Поздравляю! – сказал Верещагин.

– Спасибо, – сказал Татарашвили.

– День рожденья? – уточнил Верещагин.

– День рожденья, – сказал Татарашвили.

– Двадцать три года?

– Двадцать три года.

– Поздравляю, поздравляю! Бери, получай подарок.

Поразился Шалва Татарашвили: здесь, на Малой земле, подарок!

– Получай! – повторил Верещагин.

Снял он с плеча автомат. Снял с автомата патронный диск. Вынул один патрон:

– Принимай.

Вынул второй:

– Принимай.

Отсчитал Петр Верещагин двадцать три патрона – ровно столько, сколько исполнилось лет Шалве Татарашвили. И снова поздравил друга.

Смотрит Шалва Татарашвили на патроны. Это ж богатство целое!