Последняя спецоперация "Нормана" - Михаил Болтунов Страница 29

«Сов. секретно

Москва. Центр. Радиостанция “Слива”. 23.8.42 г.

Положение на фронте понимаю. Сил не жалею, жизни не берегу. Делаю все, что могу.

Возможности использования местного населения крайне ограничены. Связи с ними потеряны при переходе в другой район. Места, где нет наших людей, находятся на значительном удалении от базы. Сделаю все, что смогу.

Основное внимание уделяю железным дорогам с целью диверсий.

Под руководством Бринского направил тридцать человек в район озера Выгоневское с задачей проведения диверсий. Пятнадцать партизан ушли на минирование шоссе, организации крушений на участке 61–94.

Под командой Садовского направил двадцать четыре человека в район озера Дикое, с задачей диверсионных действий на линиях Овруч — Мозырь, Мозырь — Гомель, Бобруйск — Гомель.

Гриша».

Утром капитан Черный услышал от командира отряда Григория Линькова то, о чем его предупреждал Патрахальцев.

Они пили с командиром чай, заваренный на малине, говорили о делах партизанских.

— Вот что я тебе скажу, Иван Николаевич, — прихлебывая из кружки, произнес Линьков, — думал я над новой нашей задачей. Дело непростое. Разведчиков у меня нет. Как подойти к этому делу, никто не знает.

И Линьков лишь развел руками. Что мог ответить на это Черный? Будем учиться.

После чая, разговора Черный познакомился с месторасположением отряда. Отметил про себя, что партизанская база была развернута весьма толково, можно сказать, классически, как по учебнику. А классические требования Черный помнил почти наизусть. Она должна, с одной стороны, дислоцироваться рядом с природными ориентирами. Ну, например, такими, как озера, которые хорошо видны с воздуха, чтобы летчики могли сбрасывать груз или делать посадку.

С другой стороны — само расположение отряда должно быть достаточно удалено от этих ориентиров. Иначе противник обязательно его обнаружит. Это что касалось воздушной связи с Большой землей.

Были и местные требования. Базу следовало разместить подальше от населенных пунктов и желательно в глухих, труднопроходимых местах. Куда, собственно, местные жители не заглядывают.

Однако при этом партизанам надо поддерживать отношения с жителями близлежащих деревень. Значит, расположить так, чтобы была возможность дойти до этих населенных пунктов и вернуться в отряд.

Еще будучи слушателем Высшей специальной школы ГРУ, Черный только улыбался над этими требованиями. Казалось, они взаимоисключающие и практически невыполнимые.

Но практика доказала иное. Он с удивлением увидел, что база Линькова именно так и расположена. Считай, как в учебнике.

Озера Червонное и Белое были хорошо видны с воздуха. Это мог засвидетельствовать он сам. Видел собственными глазами с самолета.

И в то же время от базы до озера, ни много ни мало, около двадцати километров по лесу и болоту. Расстояние вполне достаточное.

Что касается населенных пунктов, то до ближайшей деревни Восточные Милевичи на западе — верст семь, до городка Житковичи на юге — двадцать пять километров.

Штаб располагался в нескольких землянках: руководство отряда, радиоузел, охрана. Однако людей на центральной базе было немного. К дорогам и населенным пунктам выдвигались передовые заставы, прикрывающие базу от непрошеных гостей.

На заставах располагались основные силы отряда. Отсюда уходили партизаны на диверсии, сюда возвращались, отдыхали, готовились к новым выходам.

Рядовые партизаны знали только свою заставу, в центральный штаб приходили командиры групп, застав. Да и то без большой необходимости здесь не появлялись.

Все верно. Лишней предосторожности в партизанских делах не бывает. Ведь гестапо тоже не дремало.

Однако база базой, а у Черного сидело в подкорке свое — с чего начать? Стали думать с командиром. Действительно, отряд работал в основном на диверсии. Бринский — у озера Выгоновское. Его люди наносят удары по магистралям Брест — Барановичи, Барановичи — Лунинец, Барановичи — Белосток.

Садовский работает под Калинковичами, Сазонов ушел на Украину, под Сарны. Есть еще два рейдовых отряда — Перевышко и Цыганова.

Выяснилось, что в ближайших деревнях партизаны бывали. Нечасто, правда. Боялись выдать базу. Оказалось, на сегодняшний день с местными у отряда есть всего одна ниточка — Матрена Мицкевич. Матрена — вдова с двумя детишками, печет хлеб для партизан. Об отряде мало что знает.

«Вот с нее и начнем», — решил Черный.

Однако Матрена неблизко, надо все обдумать, обмозговать перед выходом, а пока зам по разведке решил присмотреться к своим бойцам, которые жили на центральной базе, на заставах. Черный, знакомясь с людьми, присматривался, расспрашивал их о былой жизни. Он понимал — в разведке могут работать разные люди — по характеру, профессии, возрасту, вот только болтливых, хвастливых и недисциплинированных не должно быть.

Первым, на кого обратил внимание капитан Черный, был партизан Федор Якушев. Оказалось, он в прошлом начальник политотдела Оршанского отделения железной дороги, комиссар в отряде Константина Заслонова. Начинал партизанить еще осенью 1941-го. Здесь ходил в рядовых партизанах, но обойденным, обиженным себя не считал, спокойно делал свое дело. Во главе групп подрывников Якушев совершал вылазки под Барановичи и Молодечно, пускал под откос эшелоны врага. На личном счету Федора было восемь вражеских эшелонов.

В отряде его уважали. Однако он никогда не кичился ни прошлыми, ни настоящими своими заслугами.

Черный преложил кандидатуру Якушева в разведчики. Линьков согласился.

Вторым, кого отобрал Черный для своей работы, был Коля Кузьменко, боец из охраны центрального штаба. Правда, поначалу Кузьменко сомневался. Он так и ответил капитану:

— Не знаю, как это делать.

— Ничего, научишься, — заверил Черный.

— Коли так, учите… — согласился Коля.

Линьков, пытаясь помочь своему заместителю, посоветовал использовать возможности подрывников-маршрутников. И действительно, на первый взгляд, это была палочка-выручалочка. Ведь подрывники отрываются далеко от базы, проходят порою не одну сотню километров, знают и наблюдают обстановку на маршруте, да и встречи с местными жителями для них не редкость.