Идишская цивилизация. Становление и упадок забытой нации - Пол Кривачек Страница 29

В первой половине XI века существовала реальная возможность возникновения объединенного западнославянского государства под контролем поляков или чехов.

Более того, в первой половине второго тысячелетия христианской эры национальные границы были не такими, как теперь. Территории, которые они разделяли, не были точно определены:

Во времена, когда земли было вдоволь и лишь люди были политической ценностью, не было никаких причин определять территорию государства, отмеряя ее границы сантиметровой лентой. Правители в меньшей мере были заинтересованы в притязаниях на землю как таковую, чем в подчинении людей, которые могли работать и развивать рассеянные оазисы поселений и ремесел [75].

Здесь, на востоке Европы, население было редким, города небольшими, окруженными не пейзажами с зеленеющими полями и пышными пастбищами, как в романтическом воображении или на картинах Брейгеля, а мрачными лесами, глухим буреломом и поросшими вереском пустошами, в которых скрывались опасные разбойники, рыскали свирепые дикие звери и злые духи – может быть, даже вервольфы, в которых верили евреи и которые готовы были напасть на путешественника, осмелившегося вторгнуться в их владения.

Политические центры власти на этой неразвитой территории были разбросаны на большом отдалении друг от друга. Власть господина над своей землей простиралась немногим далее нескольких дней верховой езды от его крепости, распространяясь на территории, куда он мог послать вооруженный отряд для подтверждения своей власти. Когда в 1180 году император Священной Римской империи Фридрих I Барбаросса даровал герцогство Баварское графу Палатинскому Отто фон Виттельсбаху, власть герцога в реальности была ограничена его личными владениями вокруг небольших городов Кельгейм и Штраубинг. Даже в XVI веке великий раввин Моше Иссерлес из великолепного Кракова, города, где обучался астроном Коперник, писал, что «в каждом городе есть свои налоги и свой управляющий, даже король не может править ими, только владелец имения» – ситуация, суммированная в саркастической поговорке «В каждом замке свой король».

Дальше от городов сила и власть были намного более распыленными, а их источник более неопределенным. Здесь воинственные феодалы и бароны-грабители шли на риск, чтобы добиться максимума свободы, не теряя покровительства более могущественных феодалов на случай нападения далеких иноземных врагов. Во время полной конфликтов и убийств эпохи Средневековья, когда мужчины-дворяне воспитывались для сражений и войн, такие вторжения происходили нередко.

Это были земли, на которых завоеватели-тюрки в предыдущие столетия оставили кровавые раны и по которым внук Чингисхана Батый вел свои орды в 1240-е годы, опустошая всё на своем пути; он разорил города Бреслау, Сандомир и Краков, в котором до сего дня сигнал-хейнал, раздающийся с башни Мариацкого костела на Рыночной площади, прерывается в память о трубаче, в горло которого вонзилась смертоносная татарская стрела, когда он трубил тревогу. Западнее в 1241 году лучники Батыя убили герцога Силезии в битве при Легнице, известной как первое сражение в мировой истории, в котором были использованы ракеты [76]; венгерские войска были разбиты на берегах реки Шайо, а большая часть Венгрии превращена в пустыню. Современники сочли вмешательством руки Божьей то, что Батый, уже готовый взять под свою власть всю Центральную, а может, даже Западную Европу, неожиданно повернул свои войска обратно в Центральную Азию, озаботившись борьбой за наследование трона, поскольку умер его предшественник, великий хан Угэдэй.

Но это принесло мало облегчения Восточной Европе, получившей почти на целое следующее столетие смертельную борьбу между местными князьками, амбициозными военачальниками и бандами наемников (некоторые из них по величине были сопоставимы с пехотной бригадой), которые оставляли на своем пути широкие полосы опустошенной земли, пока наконец большая часть польских территорий не была объединена твердой рукой Казимира III (1310–1370), известного под именем Великого, про которого говорили, что он принял Польшу деревянной, а оставил каменной. Благодаря своей заботе о социальной справедливости он получил репутацию «короля рабов и евреев»; он действительно настолько благоволил еврейским подданным, что история о его любовнице-еврейке Эстерке из Опочка, от которой у него было две дочери, стала ключевой в еврейском и польском фольклоре.

На севере, вдоль балтийского побережья, постоянные набеги все еще языческих племен на своих христианских повелителей довели герцога Конрада Мазовецкого до того, что он, забыв все уроки истории, призвал на помощь немецкий орден крестоносцев, носивший высокопарное название Haus der Ritter des Hospitals Sankt Marien der Deutschen zu Jerusalem («Дом рыцарей немецкого госпиталя св. Марии в Иерусалиме»), более известный как Тевтонский орден, – наивно предполагая, что после покорения и обращения язычников рыцари спокойно вернутся домой. Вместо этого, как было ясно заранее, тевтонцы поглотили другой орден, меченосцев, захватив приморские районы нынешней Польши, территории современных Литвы, Латвии и Эстонии, разбили турок и монголов, истребили значительную часть местного населения и при поддержке папы фактически установили собственное государство, от чего более столетия страдали туземные династии.

После этих пертурбаций обширные территории современных Польши, Белоруссии, Литвы и Украины были опустошены, поля оставались невозделанными, города были разрушены, их экономическое развитие остановилось или даже обратилось вспять. Отчаявшиеся правители призывали новых иммигрантов помочь восстановить свои разоренные имения, предлагая любые награды для привлечения новых поселенцев.

Одним из самых мощных стимулов было предложение того, что сегодня называется экстерриториальностью. Новым иммигрантам были гарантированы самоуправление и правовая автономия. Для христианских германских общин они определялись так называемым магдебургским правом – системой политического и коммерческого городского права, созданной в XIII веке в Магдебурге, городе в Центральной Германии. Эта система в течение следующего столетия была принята многими важными центрами иммиграции, такими, как Люблин, Сандомир, Лемберг, Вильно, Брест и Гродно. Она включала пункты, не дававшие новым германским бюргерским общинам угнетать или изгонять евреев, для которых калишский князь Болеслав Благочестивый в 1264 году издал свою знаменитую Генеральную хартию еврейских свобод, или Калишский статут. Этот текст был создан на базе аналогичного документа, дарованного евреям Богемии королем Отакаром, который гарантировал им свободу передвижения по всей стране с коммерческими целями, ограждал их от рабства и закрепощения, предоставлял им право следовать своей религии и молиться в синагогах, быть похороненным по своим обычаям, а самое главное – управляться по своим собственным еврейским законам. Статут Болеслава стал основой для последующих гарантий еврейской независимости в Восточной Европе вплоть до конца XVIII века, легальной основой для существования самоуправляемого идишского мира.