Воспоминания о походах 1813 и 1814 годов - Андрей Раевский Страница 29

Во время пребывания моего в Любеке имел я случай познакомиться с некоторыми шведскими офицерами. Я ожидал найти в них пылких, чувствительных потомков храбрых скандинавов, и нашел молчаливых, хладнокровных сынов снежных утесов Севера; даже немцы несравненно приветливее и рассеяннее. Жители здешние, особенно женщины, познакомясь со шведами, стали еще более любить веселых, беззаботных русских. В гарнизоне этого города находилось три полка из армии наследного принца, в том числе один, вновь сформированный из пленных французов, итальянцев и испанцев: он называется Королевским шведским полком. Смешение людей различных народов производит частые ссоры и беспорядки. Я сам был свидетелем ужасной развязки весьма неприятного приключения. Несколько пьяных испанцев сделали шум в доме одного обывателя; ни просьбы, ни убеждения не могли их успокоить: хозяин нашелся принужденным позвать патруль того же полка, и 15 вооруженных французов не могли сладить с пятью испанцами, которые защищались только ножами. Наконец эти последние, ослабев от долговременного сражения, зарезав, однако ж, двух человек, должны были покориться. Из них один только был ранен. Происшествие это наделало много шуму в городе; наряжена была великая комиссия, которая осудила двух главных виновников к смерти. Жители весьма недовольны, что казнь совершалась на городской площади, которая находилась в нескольких от меня шагах. Любопытство побудило меня взглянуть на это горестное зрелище. Преступники вышли из соборного храма, где, как я сказал уже выше, есть католическая церковь. Не в дальнем расстоянии оттуда поставлены были два стула; 12 солдат с заряженными ружьями были уже готовы: дружески обнялись несчастные, – я не мог смотреть более, побежал в свою квартиру не оглядываясь, – слышал несколько выстрелов… все кончилось, подумал я. Не могу описать чувств моих. Без сомнения злодеи эти были достойны жесточайшего наказания; но тысячи мыслей, страшных, непонятных, волновали душу мою…

Я оставил Любек, довольный гостеприимством жителей и многими приятными знакомствами, мною там сделанными. Надобно заметить, что город этот, разделяющийся на 12 товариществ (collegues), имеет одно, составленное из благородных (patrion). Некоторые из них находились в русской службе. Весьма много обязан я ласкам и вежливости Еверса, бывшего ротмистра лейб-гвардии гусарского полка. Он принял меня как родного. В тихом кругу семейства забыл он думать о самолюбии, обо всех почестях и чинах… Я не осуждаю его, потому что он счастлив. Правление, или Сенат, Любека составляют 4 бургомистра и 16 советников, из дворян, ученых и купцов избираемых. Странным показалось мне, что столь просвещенные и человеколюбивые граждане не допускают свободы в вероисповедании. Причина эта препятствует расширению торговли, лишает их многих выгод, но, по странному заблуждению, они не хотят переменить этого постановления. При впадении Травы в Балтийское море находится небольшой город Травемюнде с хорошей пристанью, из которой каждый год выходит более 1000 кораблей.

Не знаю, как чувствовали и рассуждали жители здешние до 1813 года, но теперь снова только и толкуют о своей свободе и независимости. Ненавистная для них гильотина и французские таможни исчезли, они пользуются прежними своими правами и управляются прежними законами.

Олделслое, первый довольно хороший город герцогства Голштинского, известен по соляным заведениям, которые одни только снабжают солью все датские владения. Прежде получалась она из Франции и составляла значительную часть расходов. Некоторые старики помнят еще Петра III. Здесь носился слух, что Голштиния будет принадлежать герцогам Олденбургским. Должно приписать особенному предубеждению в непобедимости Наполеона отклонение Дании от всеобщего союза народов. Непонятная политика в 1813 году удержала владычество французов в Северной Германии. Гамбург был бы свободен, Голштиния и все соседственные области избежали бы опустошения, неразлучного с военными действиями. Позднее раскаяние – бесполезно!..

Голштиния, вместе с Шлезвигом и Готторпом, заключает в себе до 330 000 жителей. Земледелие и скотоводство составляют главную ветвь ее промышленности; впрочем, и торговля находится в самом цветущем положении.

Город Ренсдорф замечателен славным Голштинским каналом, соединяющим Северное море с Балтийским. Клюкштад, Альтона привлекают к себе многочисленное купечество из различных государств Европы и обилуют товарами всякого рода. Киль славится университетом, который имеет теперь до 200 студентов. Но напрасно в стране этой взор ваш будет искать чего-нибудь великого, необыкновенного; напрасно станете пробегать летописи оной, чтобы усладить дух свой высокими воспоминаниями древности: нет никаких памятников славы народной, никаких благотворных заведений общественных. Мне кажется, что соседство с Гамбургом и Любеком сделало жителей здешних эгоистами: всякий думает только о самом себе. Почти вся Голштиния лежит на равнине, следовательно, мало видов живописных, очаровательных; есть, однако ж, места, в которых богатство и искусство употребили все усилия для образования дикой природы. В трех милях от Олделслое находится местечко Аренсбург, с великолепным замком и садами, принадлежащими графу Шиммельману. Мне рассказывали странный анекдот о причинах возвышения этой фамилии. Дед владельца Аренсбургского был подрядчиком в армии Фридриха II. Не знаю, каким случаем узнал он при покорении Мейссена, что в замке Албрехтсбурге скрыто было до миллиона талеров. Фридрих, не зная, что делать с фарфором, найденным на фабрике, решился продать его. Хитрый Шиммельман предложил 100 тысяч талеров, почти настоящую цену, чего стоил фарфор; король с радостью согласился на предложение – и через несколько времени подрядчик прусской армии явился в Дании с титулом графа Шиммельмана, купив богатые поместья в Голштинии и Америке. И теперь еще потомки его, раздробившие имение на несколько частей, считаются в числе знатнейших владельцев Дании. Странный оборот судьбы человеческой!