1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты. 400 лет борьбы русского государства против самозванцев - Андрей Савельев Страница 29

«Отречение» Государя Николая II от престола представляется общеизвестной истиной, поскольку этот факт был занесен в учебники и представлен как естественный результат Февральской революции 1917 года. Революция обозначена как результат «недееспособности царизма», а таковая оценка российской государственности сфабрикована путем сокрытия реальной истории. Скрыто «русское экономическое чудо», произошедшее в правление Николая II, скрыто стремительное развитие социального законодательства, скрыта эффективность имперской модели управления инородческой периферией. Поэтому Россия оказывается «отсталой», война – «империалистической» и преступной, режим – «тюрьмой народов», а Государь – «Николаем кровавым».

В действительности, никакой «революции» в феврале 1917 не было. Был заговор узкой группы лиц, преследовавших разные цели и питавшихся различными иллюзиями. Результатом заговора стало образование самозваного Временного правительства и, что особенно важно для истории «отречения», – полная изоляция Верховного Главнокомандующего – Государя Императора. Все его контакты с внешним миром с момента изоляции (а отчасти и до того) были фальсифицированы или блокированы.

Заговорщики окрестили свои действия «революцией» постфактум. Они хотели, чтобы спровоцированный ими хаос был признан революцией, и называли этот хаос именно так. Они не управляли государством, а следовали хаосу, подавляя любые попытки навести порядок. Даже после изобличения большевиков в получении денег и инструкций от немцев, после произведенных арестов в июле 1917, Временное правительство предпочло вновь предоставить мятежникам и изменникам «политические свободы» и возможность готовить вооруженное выступление.

Историки подчас судят о событиях по совершенно истеричным высказываниям, которые не имели ничего общего с действительностью. И впрямь, что можно понять из телеграмм одного заговорщика – председателя распущенной Думы Родзянко – другому заговорщику – генералу Рузскому, командующему Северо-Западным фронтом заговорщику (в апреле 1917 отправлен в отставку, в 1918 убит большевиками):

«Народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно, войска окончательно деморализованы; не только не слушают, но убивают своих офицеров, ненависть к Государыне Императрице дошла до крайних пределов; вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость. Очень опасаюсь, что такая же участь постигнет и меня, так как агитация направлена на все, что более умеренно и ограничено в своих требованиях. Считаю нужным вас осведомить, что то, что предлагается вами, уже недостаточно и династический вопрос поставлен ребром».

«Еще раз повторяю, ненависть к династии дошла до крайних пределов… везде войска становятся на сторону Думы и народа, и грозное требование отречения в пользу сына при регентстве Михаила Александровича, становится определенным требованием».

«Повторяю Вам, что вишу на волоске, и власть ускользает из моих рук; анархия достигла таких размеров, что я вынужден сегодня ночью назначить Временное правительство».

Великому князю Михаилу он писал в том же духе: «Теперь все запоздало. Успокоит страну только отречение от престола в пользу наследника при Вашем регентстве. Прошу Вас повлиять, чтобы это свершилось добровольно, и тогда сразу все успокоится. Я лично вишу на волоске и могу быть каждую минуту арестован и повешен».

Всё это – сплошная дезинформация. Мы знаем, что никакого успокоения не предвиделось, и никакое регентство не планировалось. Требовался хаос, и о нем говорили на всех углах. Хаос был еще только локальным, захватывающим лишь центр Петрограда. Он был еще неустойчив, поскольку тысячи людей в государственном и военном аппарате управления занимались своим делом. И поэтому все успокаивалось само собой, даже в условиях непрерывных провокаций, когда большевистские боевики вели на улицах беспорядочную стрельбу. Чтобы состоялся полномасштабный хаос, а управление государством рухнуло, этот хаос надо было поселить в головы людей. Делали это думские горлодеры и множившие их фантазии газеты. Убийство одного офицера приводило к беспрерывным выступлением думцев в защиту офицеров. Что сообщало солдатам: убивают, и это сходит с рук! Криминальный, дезертирский элемент поднимал голову, а «демократические» соображения не позволяли репрессивным органам реагировать нужным образом.

В Петрограде в дни «революции» пострадало около 1300 человек, из них 53 офицера и 600 солдат. Точной цифры погибших офицеров нет. Ориентировочно это 5–6 человек. Масштаб террора был многократно больше в Кронштадте и Гельсингфорсе, где погибло 60 и 39 офицеров соответственно. Но Петроград был хаотизирован только в центральных районах. Общий масштаб волнений был незначителен. Уже 1 марта ситуация начала успокаиваться, а после «отречения» провокаторы-террористы исчезли в мгновенье ока. Следовательно, беспорядки были инспирированы и отложены до очередной иностранной «инвестиции» в организацию хаоса. Не случайно толпа была натравлена на тюрьмы, где вместе с уголовниками выпустила на свободу иностранных агентов, а также на помещения контрразведки, где были разгромлены досье на иностранную агентуру (см. воспоминания Б. В. Никитина «Роковые годы»)

Из хаоса можно извлечь все, что угодно. Заговорщики, отброшенные развернувшейся смутой как грязная ветошь, лгали как только могли, чтобы обелить себя и унизить и испачкать Династию, на которую они посягнули.

Клевета следует за династией по сей день. Эмигрантские источники свидетельствовали, что Великий Князь Владимир Кириллович с красным бантом прибыл в Думу во главе Гвардейского экипажа. Кто придумал этот красный бант? Один из лидеров мятежа Родзянко, чьи воспоминания грешат не только романтическими фантазиями и превознесением своей роли в «спасении России», но и ложью о том, что будущий император в изгнании Кирилл I будто бы «всем сердцем присоединился к происходящему». Хладнокровный историк Сергей Мельгунов разоблачил эту ложь: «канва рассказа шита белыми нитками». Кирилл Владимирович приезжал на Дворцовую площадь, где без ясно поставленной задачи собирались войска. Он сообщил генералу Хабалову, что готов присоединиться к войскам с Гвардейским экипажем, если те будут действовать против мятежников, а если нет, то солдаты останутся в казармах. Великий князь прислал две наиболее надежные роты учебной команды.

Михаил Владимирович Родзянко

Известно, что Кирилл Владимирович участвовал лишь в одном «проекте» того периода – подготовке манифеста о даровании Конституции. Великий князь Павел Александрович писал своему племеннику Кириллу 2 марта: «…мы должны быть начеку и всячески, всеми способами сохранить Ники престол. Если Ники подпишет манифест, нами утвержденный, о конституции, то ведь этим исчерпываются все требования народа и Временного правительства». Кирилл отвечал по поводу Михаила Александровича, которого тогда прочили в регенты: «Миша, несмотря на мои настойчивые просьбы работать ясно и единомышленно с нашим семейством, прячется и только сообщается секретно с Родзянко». Современный комментатор излагает то же самое, меняя смысл на противоположный: «Миша, несмотря на мои настойчивые просьбы, работает ясно и единомысленно с нашим семейством, он прячется и только сообщается секретно с Родзянкой». И далее, якобы свидетельство «измены»: «Я был в эти тяжелые дни совершенно один, чтобы нести всю ответственность перед Ники и Родиной, спасая положение, признавая новое правительство». Фразу можно повернуть и так, и сяк. Но если не искажена первая часть записки, то она понимается однозначно: никакой измены не было.