Разгром Хазарии и другие войны Святослава Храброго - Валерий Шамбаров Страница 29

Операцию Рюрик начал успешно. Высадился и захватил ободритские земли, находившиеся в подчинении у датчан и лютичей. Вероятно, его сторону приняли соплеменники, помогли одолеть неприятелей. Захватил он в том числе и часть Ютландского полуострова — юго-восточный участок ютландского побережья, где сейчас располагаются города Шлезвиг, Киль, Любек, входил в княжество рарогов. Отсюда и «лен в Ютландии». А в западнах хрониках князь заслужил прозвище Рюрика Ютландского.

Но… Лотарь пошел на попятную. Испугался войны с Данией. Выждал, когда Рюрик втянется в боевые действия, завязнет там и не сможет отреагировать. После чего последовало «отобрание лена» в империи. Тем самым Лотарь отказывался признавать князя своим вассалом. Его действия низводились на уровень частной инициативы. И на покровительство франков Рюрику рассчитывать не приходилось. Он остался один против нескольких врагов — датчан, лютичей, да и ободриты наверняка признали его не все. Ведь до его вторжения у них были и другие князья. Платившие дань соседям, но сохранявшие власть над своим народом. Разумеется, такая борьба должна была кончиться не в пользу Рюрика… И вот в этот самый момент последовало приглашение из Ладоги…

Зачем же народам Северной Руси для своего объединения потребовалось звать «варягов»? Причины были — и немаловажные. Еще раз подчеркнем, княжение в славянских государствах всегда было наследственным. Это отмечал еще Тацит, описывая прибалтийские праславянские народы. А в последующие времена власть князя в тех или иных странах могла ограничиваться вечем, жрецами, но претендовать на этот пост мог не каждый. Так, «Велесова Книга» очень четко разделяет князей с боярами и воеводами, несмотря на то, что бояре порой тоже возглавляли важные предприятия. В древности считалось, что и хорошие, и дурные качества передаются по наследству. Поэтому, например, вместе со злодеем нередко казнили всю его семью. А князя вече могло выбрать только из рода, имеющего на это право — из потомков великих вождей прошлого. Кстати, это наблюдалось и в летописные времена. Как ни капризничало, как ни бушевало новгородское вече, прогоняя неугодных князей, но ни разу оно не выдвинуло кандидатуру из собственной среды. Такое и в голову никому не пришло бы. Новый князь мог быть приглашен даже не из русского, а, допустим, литовского рода, но обязательно княжеского.

С легкой руки Карамзина и первых переводчиков «Повести временных лет» в историческую литературу вкралась ошибка: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет — идите княжить и владеть нами». На самом деле в первоисточниках употребляется другое слово: «Наряда в ней нет», либо «нарядника в ней нет». Речь идет не о порядке, а о правителе или системе управления (в Средневековье немыслимой без персонального правителя). Правящая династия пресеклась по мужской линии. Новерное, представители древних княжеских родов имелись на юге, но они были данниками хазар, и о передаче им власти речи быть не могло. А Рюрик являлся внуком Гостомысла по дочерней линии. И вполне мог стать его наследником. Подобное у славян практиковалось. Так, в чешских сказаниях после смерти бездетного Чеха народ призвал на княжение его племянника Крока от родственных ляхов.

Была и другая важная причина призвания варягов. Одна из северных летописей сообщает: «И реша к собе: поищем собе князя, иже владел нами и рядил ны по праву». Рядил — значит, управлял и судил. По праву, по справедливости. Словене, кривичи и финские племена не всегда жили дружно между собой, имели взаимные претензии, обиды. Значит, выдвижение к руководству представителя одного народа могло вызвать оппозицию остальных — почему они, а не мы? Могло привести к новой междоусобице. Приглашение со стороны было компромиссом, приемлемым для всех. Все оказывались в равных условиях перед новыми правителями.

Но, конечно, существовали и факторы, определившие персональный выбор Рюрика. Ведь у Гостомысла были и другие дочери, выданные «суседним князем в жены». А у них, надо думать, тоже имелось потомство. Однако имя Рюрика гремело на Балтике. Это был знаменитый вождь, воин, герой. И при этом — изгой. Княжич без княжества. Разве не оптимальное сочетание? Другого-то пригласишь — он вольно или невольно будет заботиться об интересах своей родины. А этот родины лишен. Кроме того, как мы видели, на в 852 г. Ладогу нападали датчане. А у викингов было не в привычках довольствоваться одиночными набегами. Раз уж дорогу проторили и поняли, что место богатое, их следовало ждать снова. К примеру, на Париж они нападали шесть раз. Но как раз датчане были кровными врагами Рюрика. Это повышало вероятность, что он откликнется на призыв, станет лучшим защитником Ладоги и ее союзников от следующих вторжений. Словом, все «плюсы» сошлись.

Как отмечалось выше, последнее датированное упоминание о действиях Рюрика в Ютландии относится к 854 г., когда Лотарь отрекся от покровительства ему. Он мог еще какое-то время держаться. Но затяжная оборонительная война была ему не по силам. Наемные варяжские дружины ушли бы от него — действия в обороне не сулили добычи и не окупали потерь. Разумеется, если бы его дела шли успешно, он не бросил бы завоеванного края. Следовательно, к моменту призвания он терпел поражения или был уже выбит из Ютландии. И ладожане, конечно, об этом знали. Внутрибалтийские связи действовали, информация отслеживалась. Об этом свидетельствует сам факт, что авторы приглашения, снаряжая посольство «за море», были уверены — Рюрик жив. Знали и то, где его искать.

И как бы то ни было, предложение оказалось для него очень кстати. Попытка достичь жизненной цели, к которой он так долго шел, провалилась. Он снова очутился «у разбитого корыта». А княжич был уже далеко не юношей, каким явился когда-то ко двору императора. Теперь ему было где-то за сорок пять. Бесприютная варяжская жизнь на кораблях и по чужим углам становилась уже не по возрасту. Годы требовали более прочного пристанища (что он и попытался осуществить в Ютландской авантюре). И приглашение было принято. Летописи рассказывают, что в 862 г. Рюрик пришел на Русь с братьями Синеусом и Трувором. Сам сел княжить в Ладоге (часто употребляется анахронизм, вместо Ладоги называется Новгород), Синеуса послал в Белоозеро, а Трувора — в Изборск. А через два года, по кончине братьев, отдал в управление своим боярам их города, а также Ростов, Полоцк и Муром.

В этом известии есть неточности. Пришел Рюрик, по-видимому, раньше. Можно указать лишь промежуток — между 855-м и 862 г. А Синеус и Трувор, странным образом умершие в одночасье, нигде в западных источниках не упоминаются. Ни у славян, ни у германцев таких имен не встречается. И вопрос о существовании братьев сейчас считается весьма спорным — широко известна версия, что летописец всего лишь неверно перевел текст какого-то скандинавского первоисточника: «Рюрик, его родственники (sine hus) и дружинники (thru voring)». Скорее всего, речь идет о различных отрядах его соратников. «Родственники» или сородичи — это славяне-ободриты, которые после неудачной попытки реставрировать отцовское княжество ушли вместе с ним. А «дружинники» — обычные наемники-варяги.

В своих прежних набегах на Францию и Испанию Рюрик всегда действовал вместе с норвежцами. Очевидно, и на Русь с ним пришли норвежцы. Кстати, ошибка с переводом показывает, что во времена Рюрика велись какие-то «придворные» хроники, ставшие потом материалом для летописных переработок. Но она говорит и о том, что его хроники писались не по-русски, а по-норманнски. Хотя теоретически какие-то «братья» из ближайшего окружения у него могли быть. У викингов существовал обычай побратимства, считавшегося не менее прочным, чем кровное родство.