Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн Страница 29

В то время как посланец герцога Норманнского стоял у дверей, ожидая аудиенции, принцесса Айя словно лёгкий ветерок скользила по мрачным полутёмным коридорам королевского замка. Заверение отца развеяло грустные мысли. Девочка, мурлыча что-то себе под нос, направлялась к своему другу — лекарю и астрологу Соломону.

Покой, отведённый еврею, был расположен подле казначейской. Пройдя мимо казначейской, у дверей которой стоял на посту хускерл, Айя приложила пальчик к губам, состроила часовому уморительную рожицу, приоткрыла дверь соседнего покоя и заглянула туда.

Соломон сидел у большого стола, заваленного пергаментами и заставленного склянками толстого стекла. Хотя ему едва перевалило за сорок, голова его была почти совсем седа. И всё же он выглядел довольно молодо, чему способствовали живые и выразительные карие глаза. Лицо лекаря было грустным. Оторванный от родных, он временами испытывал приступы острой тоски. В эти дни всё валилось у него из рук, жизнь казалась пустой и никчёмной. Именно в таком состоянии его и застала принцесса.

При дворе было всего три человека, в обществе которых Соломон чувствовал себя спокойно. Первый — это был сам король. Далёкий от национальных и сословных предрассудков, Гарольд ценил лекаря за ум и обширные познания, а тот платил ему глубокой преданностью и старанием.

Вторым покровителем Соломона был, как ни странно, сотник королевских хускерлов и личный телохранитель Гарольда — Рагнар. Первое время Рагнар с плохо скрываемым недоверием относился к иудею. Однако что-то в этом на первый взгляд жалком человечке привлекало наивного и доверчивого великана. Словно какая-то притягательная сила исходила от еврея. А его прорицания, которые часто сбывались, вызывали в сердце могучего сакса благоговейный трепет.

Видя, как уважительно относится к еврею король, Рагнар взял Соломона под свою опеку и никому не позволял над ним потешаться. Когда они с важным видом шествовали по узким коридорам замка, лишь огромные кулаки сакса удерживали встречных от ехидных шуточек, настолько уморительной была эта пара — громадный воин и маленький седой еврей.

Третьим человеком, относящимся к Соломону с детской непосредственностью и теплотой, была малышка Айя. Она любила сидеть в его покое и болтать с много повидавшим в своей жизни евреем. Широко раскрыв глаза и затаив дыхание, она слушала рассказы о дальних странах.

Принцесса погрозила маленьким кулачком ухмыльнувшемуся в бороду часовому, тихонько открыла дверь, на цыпочках подкралась к ничего не подозревающему лекарю и громко закричала:

— Соломончик!

Соломон подскочил как ужаленный и с преувеличенным испугом воскликнул:

— Вольно вам издеваться над вашим покорным слугой, моя госпожа!

Айя залилась звонким смехом и уселась на соседний табурет. Насмеявшись, она утёрла носик кулачком, забавно нахмурила бровки и уморительным баском произнесла:

— Терпи, мой друг.

Лекарь улыбнулся и с нежностью взглянул на девочку:

— Что за волшебный ветер занёс прекрасную фею к несчастному Соломону?

— Ой, ой, ой. Какие мы несчастненькие, — передразнила Айя. Но затем, став вдруг серьёзной, с детской непоследовательностью и прямотой спросила:

— Скажи, Соломон, герцог Вильгельм — опасный враг? Ты видел его в норманнских землях?

Застигнутый врасплох, Соломон опешил и непроизвольно нахмурился. Не зная, что ответить ребёнку, он попытался обратить всё в шутку и, сделав страшное лицо, замогильным голосом произнёс:

— Ужасно опасный, моя принцесса.

— Соломон, я не шучу! — Девочка не по-детски требовательно воззрилась на еврея. Тот сразу погрустнел, вздохнул и, опустив глаза, серьёзно ответил:

— Да, моя госпожа, он действительно опасен.

— А кто сильнее, отец или герцог? — округлила глазки Айя.

— Они очень разные, моя фея, — задумчиво произнёс Соломон. — Герцог безжалостен, как скорпион, упрям, как бык, и хитёр, как лиса.

Лекарь сделал паузу и продолжил:

— А ваш отец, чтоб он был всегда здоров, — благороден и бесстрашен, как лев. Нет такой силы на свете, которая могла бы сломить его волю!

Принцесса немного помолчала:

— А если будет война, кто из них победит? Что подсказывает твоё сердце?

— Они оба великие воины. Если по воле Бога они сойдутся в битве, это будет бой Давида и Голиафа!

— И мой отец, как Давид, отрубит голову этому гадкому Вильгельму?

«Что ты можешь ответить этому чудному ребёнку, Соломон? — подумал еврей. — Что тебя мучают тяжёлые предчувствия? Что из-за этого ты не спишь по ночам?.. О, мой мудрый дед! Если там, где ты теперь, ты слышишь меня, подскажи, как мне помочь королю и этой славной девочке?»

— Так как же, Соломон, отец победит? — переспросила принцесса.

Соломон заставил себя улыбнуться.

— Конечно, моя красавица, — ответил он. — Не родился ещё тот человек, который бы мог одолеть в поединке вашего отца!

Айя задумалась, подперев кулачком голову. Бодрый тон лекаря не развеял её сомнений. Видя, что она загрустила, Соломон постарался отвлечь девочку от печальных дум.

— Моя госпожа, — начал он, — какое прекрасное ожерелье светится на вашей шейке.

— Хитруша! — рассмеялась принцесса. — Это янтарь — камень солнца. Его привезли из-за варяжского моря. Ты знаешь, где это?

— Знаю, моя принцесса, — ответил еврей. — Я родился в тех местах. Это земли русов, что раскинулись за варяжским морем...

— Так это ты рассказал отцу про Страну Городов?

— Я.

— А большая она, эта страна?

— Очень большая... Больше Англии, Нормандии, Бургундии, франкских и германских земель, вместе взятых.

— О! — Девочка была поражена.