Шаман - Ной Гордон Страница 29

— Это больно?

— Да, в основном когда литотриптор вставляют и достают. Но боль будет слабее, чем та, от которой вы сейчас страдаете. Если процедура пройдет успешно, вы, скорее всего, полностью вылечитесь. — Сложнее всего было признать следующее: самая большая опасность состояла в том, что ему может не хватить навыков. — Если, пытаясь схватить камень челюстями литотриптора, я зажму пузырь и порву его или если я порву брюшину, то, возможно, вы умрете от инфекции. — Глядя на ее перекошенное лицо, он увидел мелькнувший образ более молодой и привлекательной женщины. — Вы должны решить, стоит ли мне пытаться.

Она так нервничала, что слишком сильно прижала к себе ребенка, и мальчик снова заплакал. Из-за этого Роб Джей не сразу понял, что за слово сорвалось с ее губ.

Пожалуйста.

Он знал, что ему понадобится помощь, когда он будет делать литолапаксию. Вспомнив, как напряглось ее тело во время осмотра, он инстинктивно почувствовал, что его помощником должна быть женщина, и когда он оставил Сару Бледшо, то поехал прямо к дому по соседству и поговорил с Альмой Шрёдер.

— О, я не смогу, нет, никогда! — Бедная Альма побледнела. Ее испуг усиливало искреннее сочувствие Саре. — Gott im Himmel! О, доктор Коул, простите, я не смогу.

Поняв, что она действительно не сумеет ему помочь, он заверил ее, что это вовсе не говорит о ней как о плохом человеке. Некоторые люди просто не могут присутствовать при операциях.

— Ничего страшного, Альма. Я найду кого-нибудь другого.

Уезжая прочь, он попытался мысленно найти женщину поблизости, которая могла бы ассистировать ему, но отклонил все немногие варианты, один за другим. Хватит с него слез; тот, кто ему сейчас нужен — это умная женщина с крепкими руками, сильная духом, который позволит ей оставаться невозмутимой перед лицом страданий.

На полпути домой он развернул лошадь и поехал в направлении индейской деревни.

17

Дочь Миде-вивин

Когда Маква позволяла себе подумать об этом, она вспоминала то время, когда очень немногие носили одежду белых, потому что все носили оленью кожу, просушенную, обработанную и мягкую, или меха животных. Когда она была ребенком в Саук-и-нук, ее звали Нишври Кекави, Два Неба. Сначала белых людей — моокамонов — было слишком мало, чтобы они могли хоть как-то повлиять на их жизнь. На острове расположился армейский гарнизон — он появился здесь после того, как чиновники в Сент-Луисе напоили нескольких мескуоки и сауков и принудили их подписать бумагу, содержание которой они не смогли бы прочитать даже в трезвом состоянии. Отца Два Неба звали Аштибугва-гупичи, Зеленый Бизон. Он сказал Два Неба и ее старшей сестре, Меси-иквава, Высокой Женщине, что, когда сюда пришли военные, Длинные Ножи уничтожили лучшие ягодные кустарники Народа. Зеленый Бизон был из рода Медведя — прекрасное происхождение для лидера, — но совершенно не желал становиться вождем или знахарем. Несмотря на свое священное имя (его назвали в честь маниту), он был простым человеком, уважаемым, потому что получал хороший урожай со своего поля. Когда он был молод, то сражался с племенем айова и одержал победу. В отличие от многих хвастать он не любил, но, когда ее дядя Виннава, Короткий Рог, умер, Два Неба узнала о своем отце. Короткий Рог был первым знакомым ей сауком, который умер оттого, что пил слишком много яда, который моокамоны называли огайским виски, а Народ — перечной водой. Сауки предавали своих мертвых земле, в отличие от некоторых племен, которые просто поднимали тело на вилку дерева. Когда они опускали в землю Короткий Рог, ее отец ударил о край могилы своим пукка-мо и яростно взмахнул булавой. «Я убил трех мужчин в битве, и я отдаю их дух своему брату, который лежит здесь, чтобы они служили ему как рабы в другом мире», — провозгласил он, и именно так Два Неба узнала, что ее отец был воином.

Ее отец был мягким и трудолюбивым человеком. Сначала он и ее мать, Матапья, Союз Рек, обрабатывали два поля маиса, тыквы и кабачков, а когда Совет увидел, что он хороший земледелец, то дал ему еще два поля. Неприятности начались на десятом году жизни Два Неба, когда появился моокамон по имени Хокинс и построил хижину на поле рядом с тем, где ее отец выращивал маис. Поле, на котором обосновался Хокинс, было заброшено после смерти индейца, который его обрабатывал — Вегу-ва, Танцующего Шони, — а Совет не перераспределил его участок. Хокинс завел лошадей и коров. Поля отделялись друг от друга живыми изгородями, и лошади зашли на поле Зеленого Бизона и съели весь маис. Зеленый Бизон поймал лошадей и отвел их Хокинсу, но уже на следующее утро животные вернулись на его поле. Он пожаловался, однако Совет не знал, что делать, потому что на Рок-Айленд приехали пять других белых семей и поселились на земле, которую сауки обрабатывали больше ста лет.

Зеленый Бизон стал удерживать домашний скот Хокинса на собственной земле, вместо того чтобы возвращать его, но к нему сразу же наведался местный торговец, белый, по имени Джордж Давенпорт. Давенпорт был первым белым, поселившимся среди них, и Народ доверял ему. Он посоветовал Зеленому Бизону отдать лошадей Хокинсу, или Длинные Ножи бросят его в тюрьму, и Зеленый Бизон поступил так, как советовал его друг Давенпорт.

Осенью 1831 года, как всегда с наступлением холодов, сауки отправились на зимнюю стоянку в Миссури. Когда же весной они вернулись к Саук-и-нук, то увидели, что туда приехали новые белые семьи и выпасают скот на полях сауков, выкорчевывают живые изгороди и сжигают лонгхаусы. В данной ситуации Совет больше не мог оставаться в бездействии и обратился за консультацией к Давенпорту и Феликсу Сен-Врену, представителю федерального правительства США среди индейских племён, а также к майору Джону Блиссу, начальнику военного форта. Консультации затянулись, и тем временем Совет предоставил другие поля членам племени, чья земля была захвачена.

Приземистый и коренастый голландец из Пенсильвании по имени Джошуа Вандруфф присвоил поле саука по имени Макатайме-шекиакиак, Черный Ястреб. Вандруфф начал продавать виски индейцам из гедоносо-те, которое Черный Ястреб с сыновьями построили собственными руками. Черный Ястреб не был вождем, но большую часть из своих шестидесяти трех лет он сражался против осаге, чероки, чиппева и каскаския. В 1812 году, когда вспыхнула война между белыми, он собрал настоящую армию из воинов-сауков и предложил свои услуги американцам, но ему ответили отказом. Оскорбленный в лучших чувствах, он сделал то же самое предложение англичанам, и они отнеслись к нему с уважением и пользовались его услугами на протяжении всей войны, предоставив ему оружие, боеприпасы, медали и красный мундир английского солдата.

Теперь, когда старость была уже не за горами, Черный Ястреб наблюдал, как в его доме торгуют виски. Что еще хуже, он стал свидетелем того, как алкоголь развращает его племя. Вандруфф и его друг Б. Ф. Пайк, напоив индейцев, обманом забирали у них меха, лошадей, оружие и силки. Черный Ястреб пошел к Вандруффу и Пайку и попросил их прекратить продавать виски саукам. Когда его просьбу проигнорировали, он вернулся с группой воинов, которые выкатили все бочки из лонгхауса, пробили их и вылили виски в землю.