В глуби веков - Любовь Воронкова Страница 29

— Союзники Дария?

— Послы Эллады к царю Дарию, — надменно ответил спартанец Эвфикл.

— Изменники и предатели, — поправил Парменион.

Мы только послы, — попробовал смягчить разговор афинянин Ификрат, — наша родина поручила нам…

— Поручила вам договориться с врагами, как погубить Элладу? — прервал Парменион. — Расскажете царю Александру, кто вы такие. А я вас и слушать не хочу!

Он гневно отвернулся и, приказав разместить пленных, ушел.

Позже Парменион узнал, чтó произошло в городе. Правитель Дамаска, оставленный здесь Дарием, испугался Македонянина и решил сдать ему город. А чтобы заслужить милость Александра, он предал Пармениону людей — жен и детей персидских вельмож, которых должен был охранять, и все сокровища Дария, доверенные ему.

— Но почему вы все вышли навстречу мне? — спрашивал Парменион у пленных дамаскенов. — Почему вывезли сокровища из города?

— Сатрап задумал обмануть всех нас и нашего царя Дария, — отвечали дамаскены, — он сделал вид, что хотел спасти все это, но будто бы не мог: дескать, македоняне напали и всё отняли! А теперь как увидит, что царя Дария ему бояться нечего, то и явится к тебе!

— Значит, надо думать, что он явится ко мне?

— Придет, придет! — уверяли дамаскены.

А были люди, которые в это время мрачно молчали. Им уже было известно, что воины, преданные Дарию, везут ему в мешке голову сатрапа, предавшего его.

Парменион снарядил гонцов к Александру. И написал письмо. Вернее, это было не письмо, а отчет, сколько взято богатства в Дамаске. Захвачена военная казна Дария, одной только чеканной монеты на две тысячи шестьсот золотых талантов. Много дорогих сосудов, серебра на пятьсот фунтов весом. Множество украшений — золотые цепи, кольца, драгоценные пряжки и лихниты — «светящиеся камни» с темно-малиновым светом, и «камни карфагенские», желтые, как кошачьи глаза… Тюки дорогой, шитой золотом одежды, обитые золотыми пластинами и украшенные тонкой резьбой ларцы.

И пленные. Тридцать тысяч пленных. Среди них женщины и дети, семьи знатных персов, оставленные в Дамаске для безопасности. И огромная толпа царских прислужников…

«Я нашел триста двадцать девять рабынь царя, знающих музыку и пение, — писал Парменион, — сорок шесть служителей для плетения венков, двести семьдесят семь поваров для приготовления кушаний, двадцать девять поваров у плиты, тринадцать молочников, семнадцать слуг для приготовления питий, семьдесят для согревания вин и сорок для приготовления ароматов…»

И в конце письма сообщил, что среди пленных он нашел эллинов, которые только что прибыли к Дарию послами от своих государств договариваться о союзе против Александра.

Получив письмо, Александр приказал Пармениону захваченные сокровища хранить в Дамаске, а эллинских послов тотчас доставить к нему. Парменион, оставив в Дамаске крепкий гарнизон, сам привез пленников к Александру.

Александр ждал этой встречи с волнением. Сейчас они войдут в его шатер, люди, предававшие его отца Филиппа, предающие теперь его, Александра. В то время как он с такими трудами, не щадя сил и самой жизни, завоевывал для Эллады новые земли, Эллада направляет послов к своему извечному врагу — персу, стремясь погубить Александра. Видно, сильны еще люди в Афинах, которые не терпят македонского владычества!

Он сидел и ждал, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие, но в больших глазах его сверкали молнии, и красные пятна горели на лице.

— Где они? Пусть войдут!

Эллины вошли и задержались у входа: афинянин Ификрат, сын стратега Ификрата, фивяне — Фессалиск и Дионисодор, победитель на Олимпийских играх. И спартанец Эвфикл. Они не знали, как примет их македонский царь и как он с ними поступит. Стояли хмуро, не поднимая глаз.

Александр встал. Афины, Спарта, Фивы… Множество событий, заполнивших последние годы, сделало далеким то время, когда Александр ходил по их земле то послом, то полководцем.

— Почему эллины изменили мне, — сказал он, и голос его дрогнул, — почему вы предали меня персу? Разве мы не одной крови с вами, разве не одни у нас боги? И разве не в отмщение за ваши обиды пошел я воевать с Дарием?

— Мы никогда не признавали тебя, — дерзко ответил спартанец Эвфикл, — и договора с тобой не заключали.

— Я знаю, — холодно ответил ему Александр, — вам, спартанцам, никогда не была дорога земля Эллады, кроме вашего города. Но золото персидское вы уже давно научились ценить.

И, отвернувшись от Эвфикла, он подошел к Фессалиску и Дионисодору, фиванским послам. Несколько секунд Александр молчал. Вспомнились Фивы, охваченные огнем, стены, лежащие в развалинах, жители, идущие в рабство… Много, слишком много наделал там беды царь македонский!

— Вы оба, граждане фиванские, можете вернуться домой. Ты, Фессалиск, сын благородного человека Исмения, и ты, Дионисодор, победитель в Олимпии, — я отпускаю вас.

Фивяне, не веря себе глядели на него изумленными глазами. Они знали, как жесток бывает к изменникам македонский царь, — они ждали самой страшной кары.

Но они не знали, как нужно было македонскому царю добиться благоволения Эллады, благоволения великого города Афин!

— Да, я отпускаю вас, — повторил Александр, видя, как они потрясены, — вы свободны… А ты, Ификрат, — обратился он к афинянину, — останешься со мной. Я глубоко уважаю твоего отца, полководца Ификрата, чье имя ты носишь. Я почитаю Афины, твой город, город эллинской славы. Ты останешься со мной, но не как пленник, а как друг, и как друг царя македонского ты будешь окружен всеми почестями. Если ты согласен.

Молодой Ификрат стремительно подошел к царю, протянув к нему руки:

— Благодарю тебя, царь. Я заслужу твое доверие!

Эвфикл ждал, не сводя с Александра острого взгляда. Царь презрительно посмотрел на него.

— Ты тоже ждешь моей милости? Теперь, когда твой царь Агис начал против Македонии открытую войну, когда он рыщет вместе с персами по островам Эгейского моря и добивается моей гибели, я должен щадить тебя, его посла? Нет. Спарта воюет со мной. Ты — спартанец, значит, ты военнопленный. Военнопленным и останешься. Стража, возьмите его!

Эвфикл побледнел, хотел крикнуть что-то злое. Но стража вывела его из шатра.