Тайная история Изабеллы Баварской - Маркиз Де Сад Страница 29

Герцогиня Орлеанская отправилась в Париж умолять короля о правосудии, также она намеревалась найти тех, кто сможет отомстить за смерть ее непостоянного и легкомысленного супруга, оставившего ее вдовой с многочисленным потомством.

Мы помним о ее связи с королем и о безнравственном сговоре между королевой, герцогом Орлеанским и его супругой. Но после гибели Орлеана о прежнем беспутстве было забыто; теперь Валентина думала только о том, как ей с честью выполнить свой долг и отомстить за смерть супруга; не зная о тайной связи Изабеллы с герцогом Иоанном, она, разумеется, не могла подозревать королеву в соучастии в убийстве. Прибыв в столицу в сопровождении сына, носившего титул графа Ангулемского, и супруги ее старшего сына Шарля Орлеанског. ^[9], Валентина вместе с сыном и невесткой отправилась к королю, пребывавшему в ту минуту в здравом уме, и бросилась к его ногам; добрый монарх пообещал устроить справедливый суд над убийцами и облобызал опечаленных членов осиротевшего семейства.

Тем временем герцог Бургундский размышлял, как обезопасить себя от преследователей и опровергнуть любых свидетелей, кои пожелают выступить против него. К герцогу королева отправила Буа-Бурдона; вернувшись, тот заверил принцессу, что Иоанн никогда ее не выдаст; выведя войска из Фландрии, он сам встанет во главе армии и вскоре разобьет всех своих врагов. Изабелле же он рекомендовал действовать с прежним напором, привлекать к себе людей умных и отстранять дураков.

Легко представить себе, насколько такой ответ успокоил королеву; в избытке наделенная чувством безнаказанности, она удвоила свои козни. Кровавые междоусобицы пошли ей только на пользу: убийства более не отягощали ее душу. За свое счастье и благополучие она могла заплатить любую цену, но, разумеется, не из собственного кошелька.

Созвав своих вассалов, герцог Бургундский признался им, что убил своего кузена. Но при этом он так ловко сумел выставить герцога Людовика тираном, опустошавшим Францию, что все поверили в его благородные намерения и одобрили его поступок, а многие даже пожелали поддержать его. Поэтому, если бы к нему неожиданно явились преследователи и пожелали бы призвать его к ответу, многие бургундские сеньоры добровольно встали бы на его защиту, готовые сложить за него головы и отдать ему все свои богатства.

Поэтому с преступником вступили в переговоры… О, какой позор! Но, увы, иначе и быть не могло: во-первых, в тогдашних обстоятельствах французы не могли на равных мериться с ним силой, а во-вторых, в Париже он пользовался поистине огромной популярностью и эта поддержка многочисленных сторонников делала его чрезвычайно опасным.

Иоанн не хотел ничего слышать; понимая, что победа досталась ему исключительно низменными средствами, он вынужден был оставаться непреклонным. Зная, какой страх внушает герцог Бургундский, королева заботливо держала его в курсе всех новостей, а потому после каждого нового указа герцог сообщал ей о своей готовности блюсти ее интересы до самой смерти.

Укрепляя свои властные позиции, до которых ей удалось дорваться еще вместе с Орлеаном, Изабелла не пренебрегала ничем, тем более что в скором будущем она с помощью герцога Иоанна рассчитывала стать могущественной, как никогда. Поэтому, когда встал вопрос о преследовании герцога Бургундского, королева выделила для этой цели всего лишь жалкий и дурно вооруженный отряд.

Пока французский двор плел политические интриги, герцог Иоанн во главе своего войска направлялся к Парижу. Ему попытались запретить приближаться к стенам столицы в сопровождении армии, однако он и не подумал исполнять это требование; вскоре он прибыл в Сен-Дени и остановился там под предлогом совершения благочестивых обрядов. На самом деле он хотел посоветоваться с Изабеллой, тайно явившейся в аббатство к нему на встречу. Возобновились любовные клятвы… клятвы верности… цареубийцы клялись на могилах королей, навлекая позор на своих предков и унижая того, кто нынче занимал французский престол.

Узнав об этом, герцогиня Орлеанская удалилась из столицы: какой справедливости могла она ожидать от государя, слабого настолько, что он не мог даже запретить приближаться к трону убийце ее супруга?! Несчастная принцесса поспешила укрыться в Блуа, где по ее распоряжению начали укреплять городские стены, а герцог Бургундский, подобно завоевателю, вступил в Париж во главе тысячного отряда; остальная его армия разбила лагерь в окрестностях столицы.

Парижане восторженно встретили герцога: им казалось, что в лице его они обрели покровителя, добродетельного отца, способного исправить зло, причиненное Франции. Расположившись во дворце Артуа, он превратил его в настоящую крепость; его всегда сопровождала многочисленная охрана. Но если герцогу и удалось ввести в заблуждение горожан, сам он в своих чувствах никогда не обманывался. Несмотря на блистательную свиту, на восторги придворных, герцог по-прежнему дрожал, вспоминая об убийстве Орлеана; у себя во дворце он приказал оборудовать потайную комнату, где, затаившись от всех, он проводил ночь.

Однако характер его ничуть не изменился, а посему в надменности своей он даже нашел оправдание своему преступлению. Но самое постыдное заключалось в том, что в лоне Церкви он отыскал апологета совершенного им злодеяния. Служитель Господа, обязанный по положению своему употреблять красноречие для прославления Господа и поддержания добрых нравов, дерзнул за деньги стать защитником подлого убийства. Монах-кордельер по имени Жан Пти взялся доказать, что, убив брата своего короля, герцог Бургундский совершил исключительно достойный поступок. Пройдет время, и пагубная доктрина, изложенная слугой Церкви, позорящим свое звание, позволит наточить кинжалы всяческим Клеманам, Равальякам и Дамьенам. О, разве существует в мире связь более прочная, чем связь между монархом и подданным, и разве поддержание этой связи не является священным долгом и обязанностью каждого подданного?

18 марта 1408 года в парадной зале дворца Сен-Поль весь двор собрался послушать похвалу преступлению. Король не смог присутствовать на этом собрании, сказав принцам, что, проведя ночь с королевой, он чувствует себя недужным.

Странно, что никто и никогда не обращал внимания на подобные слова… никто и никогда не делал из них выводов… придется нам обратить внимание читателя, что именно в тот день, когда предстояло прозвучать хвалам преступлению герцога Бургундского, Изабелла неизвестным нам способом воспрепятствовала супругу появиться в вельможном собрании. Следовательно, у нее имелись не только причины опасаться воздействия речей нечестивого монаха на здоровый рассудок короля, но и средства помешать этому рассудку пребывать в здравии в то время, когда она не хотела появления супруга в том или ином месте. Таким образом, ее участие в жутком убийстве можно считать доказанным, ведь она делала все, чтобы король не услышал похвалу преступлению, сочиненную продажным монахом, а следовательно, не заподозрил ее в том, что она наравне с герцогом Бургундским подготавливала убийство его брата.

Словом, мы вновь хотим сказать, что Изабелла, умевшая по собственному желанию терзать рассудок мужа, и в этот раз воспользовалась своими снадобьями, дабы Карл не догадался, что она повинна в смерти герцога Орлеанского.