Новый Рим на Босфоре - Алексей Величко Страница 29

А потому перед принцепсами встала очередная задача доказать, что сенат не является источником их власти. Решение этой задачи позволяло им, кроме того, обеспечить действенный контроль над самим сенатом. Очень важные последствия в этом отношении имел факт приобретения императорами цензорского достоинства. Отныне они перестали связывать себя (пусть даже формально) с народным суверенитетом. До этого принцепс считался законным представителем народа, а потому его возведение на престол обуславливали решением народного собрания. Поскольку же эта акция едва ли могла в действительности иметь место вследствие многочисленности римских граждан, его функции выполнял сенат. Но теперь, используя статус цензора, который неоднократно присваивал себе, император изменял состав самого сената. Веспасиан так и поступил, добавив к древним римским родам еще 1 тысячу новых выдающихся провинциалов.

Полномочия цензора были столь значимыми, что император, приобретший данный статус, превращал сенат из органа-носителя государственного суверенитета в подобие государственного совета ^[188]. При императоре Домициане титул цензора стал пожизненным, и принципат окончательно сделался монархией. Контролируя состав сената, удаляя по своему желанию оттуда конкретных лиц, Домициан совершенно лишил этот орган полномочий избирать императора. Согласимся, с правовой точки зрения это было бы совершенно алогично ^[189].

Большое значение в части обособления императора от сената и подчинения его своей власти имели изменения в части распоряжения государственными средствами. В римском праве государственная казна издавна получила название эрарум (aerarium Saturni). Но в императорский период наряду с эрарум появился фиск, куда поступали доходы с налогов, введенных императорами. Фиск считался частным имуществом императора, как первого лица римского народа, в то время как распорядителем эрарум признавался сенат. Хотя фискальное имущество и считалось частным, император был обязан употреблять его исключительно на государственные нужды.

С течением времени, когда многие общегосударственные расходы централизовались, прежнее деление государственных средств по источникам доходов на сенатские и императорские утратило свой смысл. Теперь все объединилось в руках императора в виде фиска, собственником которого он стал ^[190]. Более того, императорский престол приобрел статус постоянного юридического лица, учреждения (юридическим лицом считалось и само Римское государство), субъектом которого являлся правящий император как физическая личность. Это обстоятельство напрямую повлияло на финансовую правоспособность императоров ^[191].

При императоре Севере состоялось чрезвычайно важное для статуса самодержца обособление фискального имущества от императорского коронного и от императорского частного имущества. Отныне принцепс становится распорядителем трех видов имуществ: коронного, фискального и частного, которым он распоряжается в пользу своих детей и родственников. Привилегии, которые ранее предоставлялись казне, были перенесены на частное имущество императора и даже частное имущество императрицы – верный признак того, что эти привилегии коренились в природе суверенитета, носителем которого являлись император и императрица. В этом отношении все три вида имущества – коронное, фискальное и частное – имели привилегированное положение как имущество, распорядителем которого является монарх ^[192].

Этот момент очень важен. В силу слияния личного имущества императора и казны Римское государство с правовой точки зрения исчезает как юридическое лицо, а вся его правоспособность растворяется в личности императора ^[193]. Он становится консулом, народным трибуном, претором, цензором и законодателем одновременно, именует себя «цезарем, благочестивым, счастливым августом», как Макрин (217—218), нисколько не спрашивая об этом у сената ^[194].

Здесь не было никакой теоретической заданности – требования жизни, политическая практика, конкретные исторические фигуры и события сами собой создали образ единоличного государя. Некоторые сильные императоры довлели над всей системой политической власти, другие оказались способными реализовать только часть высших полномочий; одни правители договаривались с сенатом, как стороны по сделке, иные заставляли признать свою власть в желаемом для себя объеме. Так, постепенно, формировался институт имперской царской власти – в тех формах и с тем содержанием, которые мы обнаруживаем в более поздние времена.

Уже при Августе Октавиане на практике было признано, что император legibus solutus («свободен от закона»), он приобрел право решать вопросы о войне и мире, а также издавать leges datae по вопросам устройства колоний, дарований отдельным лицам прав римского гражданина, а также толковать законы. Отсюда со временем образовалась законодательная власть императора и право высшего уголовного и гражданского суда. При императоре Домициане (81—96) на государя было перенесено право диспензации (освобождение от действия того или иного закона). И правоведами был сделан логичный вывод, что всякий исходящий от императора акт частноправового или административного характера сам по себе включает диспензацию ^[195].

«То, что нравится правителю, – имеет силу закона», – говорил в III в. знаменитый юрист Ульпиан, а Дион Кассий вообще был склонен считать императора свободным от публичных законов, то есть от самих основ римского правопорядка, хотя, как полагают, этот тезис с большим сочувствием был принят на Востоке, чем в Италии. В отдельных случаях, которые, впрочем, численно преобладали, императоры исходили из тех принципов, которые были закреплены за императором Веспасианом (69—79) сенатом: «Что бы ни счел император правильным, хотя бы и противно обычаю, ради величия государства и религиозных, человеческих, общественных и частных дел, он имеет право и власть это творить и совершать» ^[196].

Начиная с Октавиана, резкому изменению подверглась сама иерархия правовых актов. Во времена республики законодательство делилось на следующие группы актов: leges, как закон, принятый всем римским народом, senatus consulta – сенатские постановления и jus honorarium —прецедентное право, выработанное магистратурами. При Октавиане постановления императора были уравнены с leges сената, т.е. с законами в буквальном смысле слова. А позднее монопольное значение получили императорские constitutiones, делящиеся на 4 группы: edicta – общие законоположения императоров, mandata – инструкции должностным лицам, decreta – решения императора как верховного судьи государства, и epistolae – ответы и пояснения по вопросам спорных пунктов права ^[197].