Кельты. Первые европейцы - Анджела Черинотти Страница 28

То, что друиды определяли как «мужественное поведение», выражалось в поступках героя на поле боя, где он храбро сражался, проявляя свое достоинство и честь. Но такими чертами могли обладать и женские персонажи, как, например, королева Мев (или Медб), королева Коннахта в западной Ирландии. Она вступила в конфликт из-за спора, чей род знатнее и богаче, со своим мужем, королем Айлилем, с которым охотно предавалась любовным утехам. Но преимущество Айлиля заключалось в том, что у него был божественный бык из Куальнге.

В легенде Похищение быка из Куальнге рассказывается о том, как королева организовала поход, чтобы завладеть быком.

После ряда кровавых поединков божественный бык был захвачен, и таким образом Медб свела счеты с Айлилем. Однако божественный бык, вступив в схватку с быком королевы, растерзал его, а потом, не выдержав усилий, которых потребовала борьба, умирает.

Монах-миниатюрист. Труд ирландских монахов послужил не только распространению во всей Европе кельтского стиля украшения манускриптов, но и сохранению мифо-эпического наследия острова. Много веков спустя их путь повторят братья Гримм, записывая богатый сказочный немецкий фольклор.

Помимо того, что эта легенда показывает, к чему может привести вражда людей, она служит подтверждением независимости, которой обладала женщина в кельтском мире, и силы ее обольстительных чар. Характерной особенностью этого цикла является разработка наряду с темой героической темы любовной, выражающаяся в серии испытаний, которым подвергается герой, чтобы стать достойным своей возлюбленной.

Благородный олень. В Мабиногионе описывается, как во время охоты Пвилл повстречал подобного оленя, и захотел его поймать, но подоспевший властелин потустороннего мира принялся упрекать Пвилла в нечестном поведении и в наказание заставил его провести один год в своем королевстве.

Через три века после легенд Ульстерского цикла появился цикл Финна, главным героем которого был воин (Финн Мак Кумалл или Финн Мак Кул), один из наиболее прославленных героев, харизматический вождь отряда воинов (фианов), объединенных общими интересами и служивших главному правителю страны. Некоторые исследователи считают, что благодаря странствующим менестрелям, которые исполняли истории этого цикла, возникла средневековая рыцарская идеология.

Голова мифологического животного (дерево) — пример искусства викингов IX в. Возможно, историческим фоном цикла Финна стала защита Ирландии от этих заморских захватчиков.

В исторический, или королевский, цикл включены истории, в которых рассказывается о событиях, связанных с жизнью правителей Ирландии с III до VI вв., но которые не лишены элементов фантастики, что было типично для всей повествовательной традиции Ирландии.

Следует остановиться и на Мабиногионе, средневековом манускрипте, в котором собраны легенды и мифы Уэльса. Здесь главной фигурой является Пвилл, правитель Дифеда (Южный Уэльс). Из этого валлийского повествования можно узнать о том, как кельты трактовали потусторонний мир, с котором сталкивается каждый отдельный индивидуум или культура.

В Мабиногионе также говорится о таинственном «котле возрождения», впоследствии переосмысленный в Святой Грааль.

47. Артуровский цикл

В ярком изображении магического котла возрождения и изобилия, часто повторяющегося символа в кельтских мифах и легендах, большая часть исследователей будет искать истоки происхождения истории о Граале, входящей в цикл романов об Артуре и рыцарях Круглого стола.

Таинственный сосуд, который мог чудесным образом возрождать к жизни людей, а также давать им пищу и приносить благоденствие, под влиянием христианства превратился в чашу, в которую, по преданию, Иосиф Аримафейский собрал кровь Христа и взял ее с собой в путешествие из Палестины в Англию, хранение которой стало священным делом морального и духовного подвига.

Спустя время с исчезновением реликвии на поиски Святого Грааля отправлялись наиболее достойные и храбрые рыцари, готовые пройти через самые трудные испытания, чтобы достичь цели и полностью реализовать свои духовные устремления.

В связи с этим интересно заметить, как в одном из вариантов легенды герой-воин Утер Пендрагон установил по указанию волшебника Мерлина Круглый стол, чтобы собирать вокруг него хранителей Грааля в подражание тому, как это сделал в свое время Иосиф Аримафейский. Версия легенды, в которой эта роль приписывается Артуру, возникла, вероятно, под влиянием идей христианства. С другой стороны, доступные нам письменные источники (Гальфрид Монмутский, Кретьен де Труа, Вольфрам фон Эшенбах) наиболее ярко демонстрируют связь со средневековым христианством.

Кельтская основа отчетливо прослеживается в артуровском цикле, подтверждением чему являются сходство между испытаниями, которым подвергаются рыцари в поисках Святого Грааля, и приключениями, происходящими с героями эпических циклов в Ином мире; тема крови как Мужского Начала и чаши как Женского Начала; явные друидические следы в волшебнике Мерлине; действие происходит в более или менее реальных местностях, как остров Авалон и Гластонбери, уже игравших важную роль в дохристианских легендах.

На огромной мозаике, выложенной на полу в кафедральном соборе Отранто (1163–1165), есть надпись — король Артур. По народному поверью, король, как и многие другие персонажи кельтской мифологии, был связан также с потусторонним миром и вел за собой блуждающие души.

Иллюстрация американского писателя У. Фолкнера (1891–1962) к его сказанию в духе рыцарского повествования с кельтскими элементами «майский праздник». Рукопись этого произведения с собственными иллюстрациями автор подарил своей любимой женщине.

В легенде о Тристане и Изольде, напрямую не связанной с артуровским циклом и давшей начало повествованиям о «любовном треугольнике», речь идет также о волшебном «любовном напитке», который неосторожно выпили главные герои.

Тема любви как непреодолимой силы, не подчиняющейся правилам, установленным людьми, даже если и не лишенной аспекта смерти, была не только очень распространенной в кельтских легендах, но и составляет, без всякого сомнения, основу поэзии и прозы Запада, включая наше время.