Петр Великий. Убийство императора - Ирина Измайлова Страница 28

Другое дело Головин. Знатный боярин, представитель одного из древних и знаменитых родов, он был одним из самых близких и преданных соратников Петра. В 1696 году государь сделал его главою Посольского приказа, вместо Льва Кирилловича Нарышкина, не проявившего себя на этой должности достойно. В течение семи лет, до своей кончины в 1706 году Головин успешно возглавлял Приказ, став одним из самых талантливых русских дипломатов.

Правда, некоторый дипломатический опыт у него имелся еще до Петра. Именно он в печальные времена князя Голицына вел переговоры с Китаем, когда китайская армия стояла под Нерчинском, именно он подписывал Нерчинский договор, и уж, конечно, не его вина, что в результате этого договора Россия так много потеряла.

Между прочим, Петр, узнав о той давней миссии Головина, проявил к ней живейший интерес. Но привлекал его не договор, а те впечатления, которые на боярина произвела Сибирь, эта огромная, богатейшая и почти неизведанная область России.

Вот отзыв одного из историков XIX века:

«Царь Петр столько любопытствовал знать о путешествии Головина, что несколько дней сряду проводил с ним в беседах; с жадностью расспрашивал об образе жизни народов Сибири и богатствах той земли; черпал из рассказов своего собеседника свежие и новые сведения. Проницательный и дальновидный ум Петра находил в Головине не одного усердного рассказчика, но полезного, умного советчика» ^[24].

Именно Головин, формально назначенный вторым после Лефорта великим послом, вел основную дипломатическую работу.

Дьяк Прокофий Богданович Возницын, человек уже немолодой, очень хитрый и осторожный, опытный в посольских делах, хорошо дополнял двух первых и был также очень полезен.

Впрочем, состав собственно посольства этим не исчерпывался — при каждом из великих послов был целый штат, состоявший из людей самых разных профессий: священники, врачи, офицеры, просто солдаты охраны и, конечно, переводчики. Среди последних находился Петр Шафиров — будущий вице-канцлер и известный дипломат. Всего посольство составляли 250 человек.

Петр прекрасно понимал, что добиться каких-то важных дипломатических успехов в этот раз скорее всего не удастся: громко заявив о себе победой над турками, Россия еще не доказала Европе, что в силах и ее поставить на место. Послы просто ехали изучать Европу и отбирать из громадного европейского опыта то, что могло быть полезно России. Немалые успехи были у государя и в главном, ради чего собственно он сам отправился в это долгое странствие. Он немало преуспел в кораблестроительной практике.

Лучшими корабельными мастерами тогда считались голландцы, и Петр мог в этом убедиться — на верфи в Архангельске работали несколько плотников из голландского местечка Саардам. Гордые тем впечатлением, которое их работа произвела на молодого русского царя, работяги решили, между прочим, приврать и заявили, что их родной Саардам — главный центр европейского судостроения. Простодушный Петр поверил, тем более что как и все в России плохо представлял себе, что находится в Голландии, кроме Амстердама.

Посему, когда Великое посольство достигло столицы Голландии, государь оставил там часть своих товарищей, а сам с остальными поехал в Саардам. Причем представились они там простыми русскими мастеровыми, пожелавшими устроиться работать на местную судоверфь. Голландцы не удивились — в их местах уже ходили слухи о том, что невероятный русский царь шлет по всей Европе своих подданных, наказывая им обучаться ремеслам. Никто и подумать не мог, что наниматься на верфь явился сам Петр I. А тот ничем себя не выдал. Купил указанные ему инструменты (в то время хозяева мастерских не проявляли лишней щедрости), надел фартук, засучил рукава и принялся плотничать, старательно постигая тонкости ремесла.

Впрочем, вскоре он понял, что саардамские рабочие в Архангельске прихвастнули: их родной поселок вовсе не был центром судостроения. И строили там не крупные военные корабли, а небольшие суденышки для местных купцов и рыбачьи лодки.

Нужно было возвращаться в Амстердам. К тому же инкогнито царя было вскоре раскрыто — скорее всего, проболтался знакомый кузнец, с которым Петр встречался еще в России и который узнал его, увидав в родном городке. Толпы саардамцев стали курсировать вокруг верфи, желая поглазеть на монарха, орудующего топором…

В Амстердаме, между тем, послы государя отбивались от дипломатов короля Вильгельма III, желавшего непременно встретиться с Петром. Послы честно отвечали, что царя с ними нет, а дипломаты недоуменно вопрошали, где же он может быть.

В Амстердаме Петр также нанялся простым работником на верфь и работал там около месяца, не жалея сил. При этом, как вспоминают его спутники, умудрялся следить за политическими событиями в Европе, регулярно и своевременно получая письма от своих резидентов, и руководить работой посольства. Сам он познакомился с бургомистром Амстердама, а затем встретился и с королем Вильгельмом, которому страстно хотелось присмотреться к необычному царю и понять, чего следует ждать от него. Встреча произошла в городе Утрехте, но о чем говорили с глазу на глаз Петр и кумир его юности знаменитый Вильгельм III (Оранский) неизвестно — не осталось ни записей, ни воспоминаний.

Судя по всему, Голландия стала самым плодотворным местом пребывания Великого посольства. Работая, Петр по-прежнему успевал следить за событиями в мире и в России, которая продолжала войну с Турцией и закрепила за это время свой успех под Азовом. А еще он посещал музеи, театр (после чего вскоре приказал построить такой в Москве) ботанический сад, мануфактуры, даже анатомическую лабораторию. И везде его пытливое любопытство оказывалось не напрасным — государь тщательно фильтровал в своем сознании европейский опыт и достижения, отбирая то, что могло пригодиться его стране, и решая, как перенести чужие семена на русскую почву, с тем чтобы получить не засушенные образцы, а живые всходы.

Европейские дипломаты, в это время буквально кружившие вокруг Голландии, вскоре стали понимать, что посольство может служить лишь предлогом для Петра, причем предлогом не только для его строительных упражнений — в этом случае отчего было бы просто не поехать инкогнито, без большой свиты и не поработать в свое удовольствие. Скорее всего, решают дипломаты, Петр просто изучает Европу и старается понять, как строить с нею отношения.

«Царь все направляет по своему разумению, — пишет австрийский резидент в Гааге Плейер. — Посольство служит только прикрытием для свободного выезда царя из страны и путешествия, чем для какой-либо серьезной цели».

Надо думать, резидент из Вены был недалек от истины.

Своими впечатлениями о Европе государь делился достаточно сдержанно. Зато европейцы оставили множество воспоминаний о нем.

Главное, что отмечали — полную его непринужденность, свободное обращение и простоту, начисто разрушившие представления многих европейцев о замкнутости и отчужденности русских. При этом, как все замечали, Петр совершенно не стремился «понравиться», произвести какое-то особое впечатление — он всегда был таким, какой он есть, русским, независимым человеком, со своими привычками, взглядами, манерой поведения.