Черчилль. Частная жизнь - Дмитрий Медведев Страница 28

Не соглашаясь с леди Бланч, некоторые исследователи приводят имя другого возможного кандидата на отцовство — Бертрама Митфорда (1837–1916), известного в то время дипломата, работавшего в британских посольствах в России, Японии и Китае. В 1871 году Бертрам будет назначен послом в Санкт-Петербург, но вихрь лондонской жизни окажется для него намного дороже прекрасного творенья Петра. Вернувшись в Туманный Альбион, он получит один из министерских портфелей в правительстве Бенджамина Дизраэли с прекрасной возможностью начать политическую карьеру. Из последнего, кстати, так ничего и не получится. Лишившись поста так же легко, как он его и получил, Митфорд найдет свое истинное призвание — служение перу и бумаге. В 1890-е годы Бертрамом будут написаны несколько неплохих книг, посвященных тем странам, где ему довелось побывать атташе.

После многочисленных скандалов в 1891 году родители Клементины решат расстаться. Сэр Генри, всегда являвший собой пример человека крайностей, в припадке гнева отречется от своих номинальных детей. Оставшись одна, леди Бланч окажется в затрудненном финансовом положении. Она будет вынуждена покинуть фешенебельный район Лондона и переместиться в менее дорогие апартаменты в Кенсингтоне. Также ее новыми местами обитания станут Сифорд в Сасексе и французский курорт Дьеп — столица казино и богатых англичан. Именно здесь Клементина выучит французский язык и будет давать частные уроки французского за два шиллинга и шесть пенсов.

Читая о многочисленных любовных похождениях как леди Бланч, так и леди Рандольф, нельзя не привести слова неподражаемого Ройя Дженкинса: «Просто феноменально, что Уинстон и Клементина — эти отпрыски ветреных дам — создали один из самых знаменитых в мировой истории брачных союзов, известный как своим счастьем, так и своей верностью». ^[219]

Но вернемся к торжественному приему на Карзон-стрит. Уинстон приехал на него с леди Рандольф и готов был уже ввязаться в очередной спор по политическим вопросам, как его взгляд остановился на молодой девушке, скромно стоявшей в дверном проеме.

— Ма-ам, а кто эта прекрасная мисс?

— Я не знаю, но постараюсь что-нибудь про нее выяснить.

Спустя некоторое время Дженни вернулась с обнадеживающими новостями:

— Незнакомку зовут Клементина Хозье. Совершенно забыла, я ведь дружила с ее матерью леди Бланч. Не настолько, правда, хорошо, чтобы узнать Клементину, но достаточно, чтобы муж моей сестры сэр Джек Лесли стал ее крестным отцом.

Не успел Уинстон осознать услышанное, как Дженни тут же взяла его под локоть и подвела к дочери своей давней подруги.

Несмотря на всю предысторию и дружеские отношения родителей, молодые люди не произведут друг на друга особого впечатления. Встреча пройдет скромно, без лишних обещаний и обязательств. Черчилль молча уставился на юную девушку, чем ввел ее в краску. Как вспоминает впоследствии сама Клементина:

— Уинстон держался со мной слишком скованно. Он не только не решился пригласить меня потанцевать, но даже постеснялся проводить на ужин. ^[220]

Ситуацию разрядит один из ее поклонников. Он пригласит Клемми на танец. Не пройдет и минуты, как она уже закружится в ритме вальса, отвечая загадочной улыбкой на нескромный вопрос своего партнера:

— И что вас потянуло вступить в беседу с этим ужасным типом Уинстоном Черчиллем? ^[221]

На этом все и закончилось, вернее, началось. Молодые люди расстались на четыре года, с головой окунувшись кто в политические дебаты палаты общин, кто в устройство личной жизни.

Вспоминали ли они об этой встрече? Если и да, то Уинстон, скорее всего, журил себя за внезапную скованность, Клемми же изумлялась, что не перевелись еще скромники в Соединенном Королевстве. Единственное, о чем они, похоже, никогда не думали, так это о том, что им придется встретиться вновь.

В марте 1908 года леди Сент-Хелье, больше известная за доброту и отзывчивость как Леди Санта-Клаус, организовывала в своем особняке — доме номер 52 на Портленд-плейс — званый обед, на который были приглашены одни из самых влиятельных людей того времени — военно-морской министр лорд Твидмаут, знаменитый оратор и адвокат Ф. Е. Смит со своей женой Маргарет, видный парламентский обозреватель сэр Генри Люси, писавший для «Punch», богатая американская наследница мисс Рут Мур, на деньги которой будет восстановлен Чекерс, ставший спустя тринадцать лет загородной резиденцией британских премьер-министров, а также западноафриканский колониальный администратор сэр Фредерик Лагард со своей женой Флорой Шоу, популярным в то время экспертом в области колониальной политики.

Был среди приглашенных и занимавший в то время должность заместителя министра по делам колоний тридцатитрехлетний Уинстон Черчилль. Он считал, что на вечере будет царить невероятная скука, поэтому решил предпочесть именитую компанию спокойному отдыху в теплой ванне. В дело вмешается его бессменный секретарь Эдди Марш, пристыдивший своего шефа. За десять лет до этого, в 1898 году, леди Сент-Хелье оказала молодому лейтенанту Черчиллю большую услугу, посодействовав с устройством в состав суданской экспедиции. Принимая во внимание это обстоятельство, Уинстону ничего не осталось, как засвидетельствовать почтение и явиться на мероприятие, променяв тем самым спокойный отдых в ванне на 57 лет счастливого брака.

Среди именитой компании миссис Шоу была, похоже, последней, кто испытывал к Черчиллю хоть какую-то симпатию, но именно к ней и решили посадить нашего главного героя, как всегда значительно опоздавшего к началу банкета. Другой его соседкой по столу оказалась двадцатитрехлетняя Клементина Хозье. Описывая ее внешний вид, корреспондент знаменитого светского журнала «The Bystander» восхищенно говорил:

— У нее обворожительные коричневые волосы и очень деликатные черты лица, блестящие серые глаза и восхитительный поворот головы. Ее плечи и шея несут в себе элемент исключительной грации и ненавязчивой силы греческого искусства. ^[222]

Так же как и Уинстон, Клементина чудом попала на данное мероприятие. Она совершенно не хотела ехать на прием к своей тетке, у нее было вышедшее из моды платье, к тому же, как нарочно, куда-то подевались бальные перчатки. Единственной причиной, почему она все-таки появилась на приеме, стало суеверие: без нее за столом присутствовало бы тринадцать человек — скверная примета согласно английским поверьям. ^[223] В ходе приема Уинстон немало удивил присутствующих. Вместо того чтобы вступить с миссис Шоу в жаркий спор по поводу очередного колониального вопроса, Черчилль обратил все свое обаяние на Клементину. Когда застолье подошло к концу и женщины отправились в залу музицировать и вести светские беседы, мужчины собрались в свой кружок, обсуждая последние новости мира политики. Все ждали от Уинстона привычного красноречия, но он вновь удивил собравшихся своим молчанием и нескрываемым беспокойством. Постоянно поглядывая на часы, он только и искал удобного повода, чтобы примкнуть к женской половине общества и продолжить незаконченный разговор с мисс Хозье. Когда мужчины стали расходиться, Уинстон быстрым шагом направился к своей новой знакомой.