Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Бент Брайант Страница 28

Глубинные бомбы падали в нашу сторону без остановки; все лампы лопнули; стрелки на измерительных приборах зашкалили; пробка с потолка и краска с обшивки сыпалась дождем – так сотрясался корпус от близких взрывов.

Мы включили аварийное освещение и эхолот, обычно выключенный и защищенный от давления, возникающего при взрывах. В темноте мы погрузились слишком глубоко – гораздо ниже рабочей глубины. Биддискомб и Дензи, рулевой и второй рулевой, буквально сражались с горизонтальными рулями, приводя их в положение на всплытие вручную. Воздух из трубопроводов свистел, когда мы открывали главные балластные цистерны; глубинные бомбы взрывались, все вокруг превратилось в сплошной ад и полную темноту, за исключением тонких качающихся бликов – там, где мрак пронизывал аварийный свет.

Наконец нос лодки стал понемногу подниматься, погружение прекратилось; мы продували главные балластные цистерны – враг не заметил пузырей воздуха, поскольку поверхность моря кипела от взрывов глубинных бомб. Мы удержали лодку на глубине вовремя – спустись мы еще немного, и корпус мог бы не выдержать и разломиться. Действительно, был случай, когда лодка «Санфиш», аналогичная нашей, вышла из подобной передряги со сломанными шпангоутами. Экипаж работал в условиях почти полной темноты, лодка металась под водой, словно раненый кит, а наш первый помощник изо всех сил старался усмирить ее и заставить слушаться. Противник прекратил на нас атаку и притаился. Наступила странная тишина, нарушаемая лишь скрипом корпуса, протестующего против навалившегося на него давления, но вот опять раздались взрывы глубинных бомб, к счастью, на этот раз уже дальше, да и лодка уже находилась под контролем экипажа.

После того как прекратилась бомбежка, которая вывела нас из равновесия и лишила управления лодкой и вопреки которой я не обращал внимания на мины заграждения, непосредственная опасность миновала и, как только лодка начала слушаться рулевых, мины снова приобрели обычную значимость. Следующей задачей была необходимость уйти от преследования. Мы проанализировали ситуацию. Гидролокатор, наши обычные «уши», вышел из строя. Свифт, старшина-акустик, славившийся невозмутимым нравом, переключился на ремонт своей аппаратуры. Эти панели, хотя и считались устаревшими и неэффективными, все-таки справедливо были признаны полезными во время строительства лодки шесть лет тому назад. Наконец Хьюго удалось удифференцировать лодку.

Охотники потеряли нас, хоть на некоторое время, в шуме собственных глубинных бомб. Римингтон, электрик, уже наладил кое-какое освещение, и мы смогли сконцентрироваться на возможных способах отрыва от преследования. Имея лишь один рабочий гидрофон, было достаточно трудно точно определить, кто и где за нами охотится, работа очень походила на игру угадайку, но фортуна нам явно благоволила, и взрывы глубинных бомб становились все реже и отдалялись. Я сообщил экипажу, что над нами находится девять противолодочных кораблей, каждый из которых несет по десятку глубинных бомб; мы имели возможность развлекаться, считая, сколько их еще осталось в наличии. Мнения разделились, и разговор в рубке перешел на другую тему.

Возникла оживленная дискуссия по поводу эффективности недавно введенного комендантского часа на спортивных сооружениях в Брайтон-Бич. Я так никогда и не смог полностью привыкнуть к способности британского подводника абстрагироваться от реальных условий. Конечно, и юмор, и характер беседы не всегда соответствовали стандартам светских гостиных, однако любое напряжение ловко снималось какой-нибудь шуткой или анекдотом, и смех никогда нельзя было назвать нервным.

Наши враги, очевидно, уже отправились охотиться на диких гусей, так как мы не могли поймать ни звука, поэтому пришлось вернуться на глубину, подходящую для наблюдений в перископ. Охота продолжалась меньше двух часов. Ничего, кроме дыма на горизонте, видно не было. Я осторожно поднял перископ, чтобы улучшить обзор. К нам шел танкер, причем без сопровождения. Сейчас козырные карты оказались в наших руках.

Сарл и его помощники начали спешно готовить торпедные аппараты. Мы не могли рисковать и сделать это раньше, пока за нами охотились, опасаясь, что тяжелая торпеда выйдет из-под контроля, пока лодку швыряло от обстрела. Оставалась минута-другая, когда торпедный расчет наконец доложил о готовности. Сейчас танкер пройдет примерно в тысяче ярдов от нас – легкая для поражения цель.

И тут, второй раз за этот день, удача отвернулась от нас. Начался сильнейший дождь. Видимость моментально сократилась до нескольких ярдов, и ни о какой атаке уже не могло быть речи. Мы повернули на параллельный курс и всплыли, чтобы начать преследование. Когда дождь прекратился, танкера уже и след простыл.

Спустя некоторое время я узнал, что через час или около того Билл Кинг на «Снаппер», следующей за нами в завесе субмарине, испытал абсолютно то же самое. Но Биллу больше повезло с конвоем, который мы атаковали. Пока корабли эскорта занимались нами, он сумел приблизиться на надежное расстояние. Наверняка именно поэтому наши преследователи ретировались так поспешно; они почувствовали, что лучше будет выяснить, что же «Снаппер» оставила от их конвоя.

Хотя охота прекратилась, воздушные патрули все еще действовали. Нам удалось всплыть и вдохнуть жизнь в нашу аккумуляторную батарею, однако ночью, в 2.45, пришлось погружаться, и довести до конца процесс зарядки мы так и не смогли. На следующий день ничего более выдающегося, чем постоянные патрули, не случилось, однако не оставалось сомнений в том, что костер разведен и горит.

На следующий день нас должен был сменить «Шарк», и я решил предупредить его командира, чтобы тот держал ухо востро. Это означало, что сначала надо связаться с базой, поскольку только Рагби мог передать сообщение погруженной лодке. Небо висело над морем низко, закрытое тяжелыми, темными облаками, однако самолетов нигде видно не было. Единственным объяснением этому могло служить то, что они скрыты облаками, но нам все равно требовалось всплыть, чтобы зарядить батареи и передать сообщение на «Шарк». Рисковать было необходимо.

Мы поднялись на поверхность, чтобы отдраить люк боевой рубки, и, как только она показалась над водой, я поднялся на рубку. И тут же увидел над головой самолет: он выскочил из-за облака прямо на нас. Я включил сирену, задраил люк, и мы погрузились. Рядом с нами разорвались две глубинные бомбы. Вертикальный и горизонтальные рули и гирокомпас были выведены из строя, некоторые из ламп погасли, и отвалилось еще некоторое количество пробки. На этот раз кораблей на поверхности не было, и мы привели все в порядок, вернув на рабочую глубину. А вскоре после полуночи я решил совершить еще одну попытку зарядки батареи. В любом случае мы должны были предупредить «Шарк» об опасности. Небо оставалось черным, все происходящее за облаками было скрыто от глаз. До тех пор пока мы не зарядим аккумуляторную батарею, мы бессильны, так как не сможем погрузиться и будем вынуждены передвигаться по поверхности моря.

Еще раз наша боевая рубка показалась из воды. На этот раз я едва успел открыть люк, как услышал рев: из-за облака выскочил бомбардировщик «хейнкель», да так близко, что даже не успел сбросить бомбу. Я быстро захлопнул люк, и мы вновь погрузились. Когда полетели глубинные бомбы, мы уже оказались и на глубине, и в другом месте – так что они не смогли нанести нам никакого вреда.