Лучи смерти. Из истории геофизического, пучкового, климатического и радиологического оружия - Олег Фейгин Страница 28

К глубокому сожалению, именно о данном аспекте деятельности этого сподвижника М. Ломоносова известно довольно мало. В свое время Александр Матвеевич окончил Екатеринбургское горное училище, затем продолжил образование в Упсальском (Швеция) и Московском университетах, защитил докторскую диссертацию о флоре Западной Сибири под руководством выдающегося шведского естествоиспытателя Карла Линнея и впоследствии стал членом-корреспондентом российской и шведской академий наук. Надо сказать, что Карамышев был довольно известен своими многочисленными трудами по геологии, минералогии и химии.

Между тем рассказ доктора Разуваева косвенным образом подтверждают редакционные материалы последнего номера журнала профессора Филиппова, который так и не попал в печать. Статья «Геогностический метод поиска рудных тел академика Карамышева» начиналась несколько необычно – с восторженных слов писателя, пораженного «поистине фантастическими свойствами магнитных и электромагнитных полей»:

Какое представление мы составили бы себе об окружающих нас предметах, если бы наши глаза были чувствительны не к свету, а к электромагнитным волнам? Динамо-машина во время работы походила бы на пожар, а магнит осуществил бы мечту средневековых мистиков и стал бы вечной лампой, горящей, никогда не сгорая…

Далее шло пространное повествование о замечательном русском ученом, 27 января 1776 г. продемонстрировавшем новый метод исследования полезных ископаемых в Петербургском горном училище. При этом кроме многочисленных студентов и преподавателей присутствовали и несколько известных минералогов. Свое выступление Александр Матвеевич начал такими словами:

Рис. 3.3. Сэмюель Морленд (1625–1695). Портрет работы Питера Лели (1665), видного английского академика, дипломата и ученого-изобретателя XVII в.

Сегодня я покажу вам придуманное мной действие над горными породами. Оное действие сводится к приданию идеальной прозрачности горным телам… Я не раз задумывался на рудниках Урала над сей задачей… Изобретенный мной аппарат пока еще несовершенен, но он уже действует. Вот, смотрите, господа! Сие открытие если не нам, то нашим потомкам зело будет нужно… Еще мала сила оного аппарата, но представьте химика и геогноста (современный геолог. – Прим. авт.), вооруженного сим «просветителем»! И металлург, и геогност, и химик усмотрят под землей всякие руды и металлы, увидят нутро печей, узрят суть чудесных превращений вещества…

Затем профессор Филиппов начинает строить гипотезы о физической природе «просветителя» Карамышева, приходя к мысли о том, что все дело в некоторых всплесках геомагнитной энергии, которая использовалась двояко: «улавливателем» – при зондировании горных пород и собственно «просветителем» – в лабораторных условиях. Подтверждение своим догадкам Михаил Михайлович видел в том, что единственным более-менее достоверно известным элементом прибора Карамышева были всевозможные металлические резонаторы английского изобретателя Сэмюеля Морленда.

А вот заканчивалась эта статья, полная многозначительных недомолвок, довольно странным утверждением:

Развитие геогностических прожектов академика Карамышева и в сегодняшний день может иметь вполне определенное военное значение, будучи дополненным некоторыми идеями автора о передаче магнитной и лучистой энергии…

Существует гипотеза, что материалы профессора Филиппова с конструкцией его «смертельного энергетического луча» после его смерти были проданы Маркони, вывезены в Америку и попали на экспертизу к Майклу Пупину. Впоследствии, после детального анализа данных рукописей, профессор Пупин предоставил их Тесле вместе со своими аналитическими соображениями и выкладками.

Рис. 3.4. Михаил (Михайло, Майкл) Идворский (Пупин) (1854–1935)

Итак, если допустить, что материалы архива Филиппова оказались в Америке, какова же могла быть их дальнейшая судьба? В бушевавшей над просторами Соединенных Штатов войне патентов между поверенными Теслы, Эдисона и Маркони последний мог обратиться только к своему американскому консультанту Майклу Пупину. Профессор Пупин был одно время близким другом Теслы и как электрофизик вместе с ним участвовал в разработке многих интересных идей. Однако после появления в Америке сорящего деньгами сенатора-фашиста соблазнился его предложением и, предав старого друга, испытывающего к тому же финансовые затруднения, стал отстаивать приоритет патентов Маркони. Впоследствии, будучи неоднократно обманутым этим итальянским дельцом, Пупин прерывает с ним все отношения и передает все имеющиеся у него материалы в знак примирения… Тесле.

След самого А. Ю. Финн-Енотаевского теряется в начале 1930-х гг., когда он был арестован при попытке вывести на Запад очередную партию каких-то документов из ленинградского государственного архива. Так канула в Лету тайна бумаг профессора Филиппова…

Между тем доктор Разуваев подчеркивал, что именно Маклаков занимался первичной экспертизой «обменного фонда» Теслы и он же подбирал для изобретателя необходимые материалы из советских научных источников. Между прочим, кроме получения двойных комиссионных Маклаков почерпнул много ценного и для себя лично, опубликовав целый ряд довольно любопытных работ по радиофизике, технической физике, физической оптике и биофизике, среди которых выделяются «Принципы формирования очень мощных потоков магнетронного излучения» – Physical Revue, 1936 г.; «Физические и биологические действия высокочастотных звуковых волн большой интенсивности» – Philadelphia Magazine, 1937 г.; «Поляризованное резонансное излучение в сильных магнитных полях» – Science, 1939 г.

А. В. Бирюк совершенно справедливо указывает, что до сих пор никто из специалистов так и не смог объяснить, каким образом столь профессиональные работы вышли из-под пера человека, не обладавшего не только никакими учеными степенями, но и не имевшего до этого значимых научных результатов. Объяснение тут может быть только одно – все публикации представляли собой своеобразную компиляцию идей, заложенных Теслой в проекты «обменного фонда». Самое главное тут – это то, что содержимое статей Маклакова косвенно приподнимает завесу тайны над содержанием проектов, которые Тесла предлагал правительствам ведущих стран мира.

Между тем к началу 1940-х гг. Джон Меклех уже вовсю сотрудничал с Управлением военно-морских исследований (УВМИ) США, вращаясь в среде военных инженеров и физиков, занимающихся различными секретными разработками. Особенно тесные отношения у Меклеха-Маклакова сложились с неким доктором Джоном Валленштейном, ученым-авантюристом, представлявшимся то палеонтологом, то археологом, а то и океанографом и оказывающим услуги научно-промышленного шпионажа всем желающим без разбору. Во второй половине 1930-х гг. Валленштейн сильно увлекся мыслью установления контакта с инопланетянами, решив построить собственную теорию, основанную на работах Теслы и Маркони. Вскоре он с немалым изумлением понял, что итальянский «отец радио» лишь переписал, несколько изменив их вид, труды гениального сербского изобретателя. Со своими выводами Валленштейн поспешил к Тесле, который, лишь усмехнувшись, очень кратко прокомментировал «изыскания» фашистского сенатора: «Маркони – просто осел!»