Нордические олимпийцы - Андрей Васильченко Страница 28

Одним из них был Альберт Линкольн Уошбёрн по прозвищу Линк, который специализировался на скоростном спуске и слаломе. Его отец был известным дипломатом, а потому семья смогла компенсировать необходимые расхода. Не меньше проблем создавала и экипировка американской сборной. Например, когда лыжники получили спортивную форму, то нашли ее совершенно бесполезной. Спортивная экипировка состояла из бриджей светло-голубого цвета, сшитых из весьма дешевого габардина, синей флотской рубашки, свитера-водолазки, шлема конькобежца (!) и кепи, в которой спортсмены «походили на фюреров из Нью-Гемпшира». В то же самое время функционеры Американского олимпийского комитета не уставая нахваливали «прекрасные пальто», которые на самом деле оказались всего лишь шинелями военно-морского училища, на которые был пришит олимпийский щит. Эйвери Брэндедж, который к тому времени уже был членом Международного олимпийского комитета, с немалым беспокойством отмечал, что «спортсмены сборной по своему внешнему виду напоминали трамвайных кондукторов».

Однако не надо считать, что экономические проблемы изводили только американскую сборную. Британские спортсмены находились в более плачевном положении. Британский олимпийский комитет вообще не планировал хоть сколько-нибудь компенсировать расходы на поездку в Германию. Все расходы до последнего пенни предполагалось возложить непосредственно на спортсменов! Почему-то в БОК считали, что их соотечественники были настолько богаты, что в состоянии за собственные средства представлять интересы Великобритании в Гармиш-Партенкирхене. Более того, секретарь БОК Эванс Хантер вообще не видел никакой необходимости в проведении зимних Олимпийских игр (и не только на территории Германии). В декабре 1935 года он сообщил в письме, адресованном Эйвери Брэндеджу: «Для меня было бы лучше, чтобы вообще не было никаких зимних Олимпиад». Подобная беспечность привела к тому, что когда британская сборная все-таки прибыла в Баварию, то для нее даже не были забронированы гостиничные номера. В ответ на возмущенные заявления Эванс Хантер порекомендовал своим подопечным «все-таки где-нибудь отыскать кровать для ночлега».

Общей у американцев и англичан была еще одна забота — это возможное поведение спортсменов национальных сборных в Третьем рейхе. Уже 6 января 1936 года Густав Кирби, представлявший интересы Американской олимпийской сборной, обратился с письмом к Карлу Диму. В письме сообщалось, что «из анонимного источника стало известно, что некоторые из спортсменов в общественных местах планируют выкрикнуть «Долой нацистов!» или «К черту Гитлера!». Кирби в качестве исключения просил не применять к людям, совершившим эти «выходки», меры административного воздействия: «Если вы бросите их в тюрьму, то только дадите еще один козырь сторонникам бойкота».

Олимпийцы стали прибывать в Гармиш-Партенкирхен за две-три педели до того, как началась Олимпиада. Многие были поражены неописуемой живописностью баварских пейзажей, которые как будто бы сошли в жизнь со специальных туристических открыток. Один из очевидцев вспоминал: «Есть некая театральность в видах Верхней Баварии. Цветущие города в долинах, альпийские скалы, которые величественны, но недостаточно велики, чтобы быть помпезно-торжественными. Все эти образы складываются в одну фантастическую картинку». Местечко Гармиш в те годы являло собой лабиринт из деревянных построек, возведенных в так называемом альпийском стиле. И почти везде можно было встретить уютную кофейню, где спортсменам и гостям Олимпиады были готовы услужливо подать горячий напиток и кусок штруделя. Все это можно было принять за пасторальную постановку, если бы пе количество флагов со свастикой и с национал-социалистической символикой.

Ее можно было заметить на каждом столбе, на каждом доме, на каждом заборе. Несмотря на требования Густава Кирби, который хотел, чтобы зимние Олимпийские игры никоим образом не использовались для пропаганды и прославления национал-социалистического режима, Имперское министерство пропаганды решило проигнорировать подобные запросы. Еще до начала Олимпиады в Гармиш-Партенкирхене безвылазно пребывал статс-секретарь министерства пропаганды Вальтер Функ. 4 февраля 1936 года он организовал встречу с иностранными журналистами. После нескольких слов о предстоящих играх он сразу же перешел к рассказу об «истинном облике национал-социалистической Германии». Функ был настолько смел, что даже заявил: «Используйте представившуюся вам возможность, чтобы узнать правду о Германии. Пресс-служба правительства рейха готова предоставить в ваше распоряжение хорошо обученных помощников и гидов». Национал-социалисты устами сотрудников министерства Геббельса намекали на то, что им было нечего скрывать от публики. Журналистам даже были готовы показать концентрационный лагерь Дахау. По данному поводу гауляйтер Адольф Вагнер заявлял: «Вы лично убедитесь, что мы держим там только уголовников». Национал-социалистические пропагандисты решили использовать имевшиеся в мире сомнения по поводу природы режима с пользой для себя. Любая возможность должна была использоваться как пропагандистский повод. По итогам встречи Вальтер Функ сказал журналистам: «Когда мы стоим на пороге наступления новой, олимпийской эры, Германия должна стать центром этого мира».

Пока гости зимних игр любовались пейзажами, а иностранные журналисты подвергались пропагандистской обработке, спортсмены не теряли времени зря. Несмотря на нехватку снега, многие из них облюбовали склоны окрестных гор. И тут выяснилось, что американские лыжники нуждались не только в финансировании, но и в спортивной подготовке. Спортсмены из Норвегии, братья Зигмунд и Биргер Рууды, без всяких проблем затмили британских и американских соперников. Американец Роберт Лайвмор вспоминал, как Биргер Рууд должен был упасть на трассе, но во время падения буквально продемонстрировал прием тогда еще не знакомого никому фристайла, после чего оказался на ногах. В этом не было ничего удивительного, на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде Б. Рууд завоевал в слаломе и скоростном спуске золотую медаль. Когда же Лайвмору пришло время соревноваться с этим выдающимся норвежским спортсменом, то американцу казалось, что его ноги буквально вросли в землю.

К слову сказать, в Гармиш-Партенкирхене Биргеру Рууду так и не удалось получить «золото». Он стал лишь четвертым, уступив в скорости немцам Францу Пфнюру и Гуцци Ланченру, а также французу Эмилю Алле. Роберт Лайвмор из 32 участников соревнований стал 24-м. И это был отнюдь не самый худший из результатов, показанных американскими спортсменами! Четыре других его соотечественника заняли 26-е, 28-е, 29-е и 30-е места соответственно. Как уже говорилось выше, слабость своих позиций они могли почувствовать еще до начала игр, когда только разминались на склонах.

Утром 5 февраля, то есть за день до открытия зимней Олимпиады, в Гармиш-Партенкирхене случилось то, на что уже никто не надеялся, — пошел сильный снег. К вечеру началась форменная снежная буря, и организаторы игр не знали, сожалеть об этом или радоваться. Их переживания были напрасными: на открытие зимних игр, которое состоялось 6 февраля 1936 года, собралось более 50 тысяч человек, по тем временам цифра, просто немыслимая для подобного рода события. Трибуны стадионов были забиты до отказа, не имея возможности вместить всех желающих. Люди стояли толпами рядом со стадионами и всеми спортивными объектами. Но не надо думать, что все из них были вдохновлены спортом. Большую часть присутствовавших составляли немцы, которые прибыли в Гармиш-Партенкирхен только для того, чтобы увидеть «звезду № 1», а именно Адольфа Гитлера. О приближении Гитлера к Гармиш-Партенкирхену можно было судить по неуклонно нарастающему шуму восторженных криков. Американский лыжник Альберт Уошберн вспоминал: «Мы могли слышать усиливающийся гул. Когда Гитлер достиг долины, то ее полностью захлестнули крики «Зиг хайль!», «Зиг хайль!». Всех присутствовавших в то время в баварском местечке охватил немыслимый экстаз. Дело дошло до того, что Альберт Уошберн и его супруга, совершенно не симпатизировавшие национал-социалистам, тоже невольно вскинули в приветствии правые руки. Супруга Уошберна позже вспоминала: «У меня вся кожа покрылась мурашками, когда многие тысячи людей дружно скандировали «Хайль Гитлер!». И я также поддалась общему восторгу».