Весна Византии - Дороти Даннет Страница 28

Парусник «Дориа» и впрямь отчалил из порта, ― и притом торжествующе, ибо Господь наконец ниспослал Пагано Дориа и его юной невесте тот дар, которого они ждали так долго.

Начиная с Рождества торговец следил за погодой. Галера Шаретти должна была отплыть в феврале. По сравнению с парусником, ее путь будет более долгим, ибо пройдет вдоль побережья, однако у нее более многочисленная команда, и при переменном ветре на веслах она идет быстрее. Чтобы попасть в Трапезунд первым, или хотя бы дышло в дышло с флорентийцами, нужно было отплыть как можно скорее. Дориа был бы рад первым оказаться на Сицилии, в Модоне и Пере, дабы оставить там неприятные сюрпризы для своего соперника, но более всего ему бы не хотелось оказаться последним в пункте назначения и обнаружить, что мальчишка уже занял все лучшие склады и снискал милость императора. В генуэзской колонии еще никто не знал, что у них скоро появится новый консул. Неизвестно было даже, сумели ли они сохранить свои прежние владения, замок и церковь. Именно за этим Пагано Дориа и направлялся на Восток: чтобы подтвердить и укрепить положение Генуи в глазах императора. Он намеревался сделать это со всей пышностью.

Дориа рассчитывал отплыть в январе. Единственная проблема оставалась с малышкой Катериной, которая ни о чем, кроме свадьбы, думать не могла. Кто знает, захочет ли она вновь отправиться в путь без этой церемонии? Конечно, она знала, что он пользуется уважением в родной Генуе, но о Трапезунде не имела ни малейшего понятия, равно как и о том, что ее нареченный собирается отплыть на Восток и надолго там задержаться. Дориа надеялся сообщить ей эту новость лишь после свадьбы.

Однако теперь с этим придется поспешить. Необходимо чем-то отвлечь девочку. Если бы они уже смогли скрепить свой союз, он был бы уверен, что она пошла бы за ним и на край света. Пока же романтическая любовь дарила ей радость, но он чувствовал, что Катерина начала уставать от Флоренции и от жизни взаперти. Она сердилась, когда ее просили надеть вуаль, и желала всему свету показать свои новые наряды и украшения. Когда случалась очередная истерика, ему требовалось все терпение и искусство, чтобы вновь сделать ее той ласковой послушной девочкой, к которой он привык. Но далее Пагано растерялся, когда неделю спустя после Крещения вдруг обнаружил, что она горько рыдает в постели и требует, чтобы он немедленно отвез ее домой.

На самом деле все оказалось не так страшно. Она по-прежнему желала выйти замуж, но сейчас Катерина вдруг почувствовала недомогание. У нее заболел живот, вся кожа сделалась какой-то слишком чувствительной и горела, ― она хотела к маме. Конечно, она любила его так же сильно, как прежде. Он был самым восхитительным мужчиной на свете… но пришло время пожениться и вернуться домой.

Еще тогда, в Брюсселе, он пытался объяснить ей, что собирается в долгий путь. Именно страх расстаться с ним на несколько месяцев заставил Катерину отправиться в это путешествие. Но теперь она сказала себе, что эти месяцы уже прошли. Наверняка он должен был закончить со всеми делами, и теперь мог отправиться обратно, купить ей дом, чтобы она смогла зажить в Брюгге, как полагается богатой замужней даме, с браслетами, сережками и терьером. На сей раз никакие уговоры не помогли. И вообще, откуда людям знать, стала она женщиной или нет? Ведь он же говорил, что у него есть все необходимые бумаги, и друзья, которые станут свидетелями на свадьбе, и священник. Он что, больше не хочет на ней жениться? Слезы текли ручьем…

Ему и прежде приходилось иметь дело с такими истериками, но сейчас у Пагано Дориа хватило ума выйти и оставить Катерину заботам фламандки. Когда он вернулся, девочка лежала, свернувшись калачиком под одеялом и прижимая к животу горячий кирпич, обернутый в мягкую ткань. Он присел на край постели. Терьер истошно затявкал.

― Катерина, тебе бы хотелось иметь рубины и шелковые платья, как у герцогини?

Девочка искоса поглядела на него. Под глазами у нее залегли круги. Он погладил ее по щеке.

― Знаешь, что произошло? Сам император послал за тобой.

Это ее не заинтересовало.

― Из Германии?

― Да нет, какой же смысл ехать в Германию? Нет, милая, другой император. Самый богатый, благородный правитель на свете, который пригласил твоего Пагано ко двору и желает познакомиться с его Катеринеттой.

Прежде она всегда верила каждому его слову, но сейчас, похоже, воображение ей отказало.

― Что? ― недовольным голосом переспросила Катерина.

Порой он гадал, насколько далеко простирается ее невежество. Похоже, она вообще не имела понятия, что за пределами Брюгге и Флоренции лежит огромный мир.

― Мы с тобой приглашены ко двору византийского императора. Императора Давида Трапезундского. У него для тебя есть рубины и шелковые платья, а для меня ― сундуки с серебром. Но если ты не хочешь, я тоже не поеду. Ты для меня важнее любых императоров.

Девочка сердито смотрела на него.

― Мне больно…

Дориа наклонился и поцеловал ее.

― Все будет хорошо. Не думай сейчас об этом. Но когда ты поправишься, я тебе все расскажу. Трапезунд, Катеринетта… Там хорошеньких девочек превращают в принцесс.

Он вышел, вновь предоставив малышку заботам няни. На следующий день было не лучше: Катерина отказалась говорить с ним, все время хныкала, а когда собачонка попыталась ее лизнуть, ― ударила своего любимца. Пагано Дориа посмотрел на небо, попробовал ветер, а затем позвал к себе фламандку.

От этой женщины не было никакого проку! Она якобы сделала все, что могла. Кто знает, какую гадость съела эта девчонка? Может, подобрала что-то из собачьей миски? По крайней мере, ехать она явно никуда не сможет. Мессеру Пагано придется потерпеть. Впрочем, если он сомневается, можно позвать лекаря.

Пагано Дориа предпочел бы обойтись без таких крайностей. С другой стороны, если девочка серьезно больна, тут ничего не поделаешь. Он все равно не сможет никуда плыть. Посовещавшись с Кракбеном, своим шкипером, генуэзец вновь сел за бумаги и принялся решать последние вопросы, оставшиеся перед отплытием. Время от времени до него доносились тоскливые пронзительные крики Катерины. Тронутый, он попытался слегка приободрить малышку, посылая ей подарки: то горшочек с травами, то алый блеск для губ, то сладкий напиток. Ночью он лег в постель с мыслью, что проиграл в поединке с Роком. Едва ли он сможет теперь отчалить вовремя. Девочка, наверное, умирает…

Проснулся он от страшного крика, стука дверей и торопливых шагов. Выскочив в коридор со свечой в руке, он услышал голос фламандки и тоненький дрожащий голосок Катерины.

Дверь в комнату была закрыта. Он постучал, но внутри никто не шелохнулся. Затем опять послышались шаги няни. Растрепанная и краснолицая, она заперла за собой дверь.

― Слышали? ― сказала она. ― Столько шума из ничего… Можете не беспокоиться, господин. Возвращайтесь поутру, и маленькая госпожа будет рада принять вас, гордая как королева.