Соловушка НКВД - Юрий Мишаткин Страница 28

1

Январское утро 1930 года выдалось в Париже холодным, с леденящим ветром, который чуть ли не валил с ног прохожих. Порывы ветра гудели в проводах, узких улочках, гремели незакрепленными ставнями, раскачивали деревья.

— Надень бекешу и подними воротник.

Скоблин не обратил внимания на слова жены, но Плевицкая была настойчивой:

— Выпал снег, правда, быстро растаял, но улицы покрылись ледяной коркой. В Москве шел бы всю ночь и к утру повсюду лежали сугробы.

— Да-да, — не поднимая головы от тарелки с омлетом, сказал генерал. Встрепенулся, взглянул на Надежду. — Прости, что сказала?

— Нынче стужа, изволь одеться потеплее.

— Ты права, — согласился Скоблин. — Не забудь, вечером идем в ресторан с четой Кутеповых. Будь, пожалуйста, готова к семи.

О посещении ресторана муж сказал мимоходом, как о ничем не примечательном событии, словно с Кутеповыми приходилось ужинать довольно часто.

«Если сумел уговорить всего остерегающегося Кутепова провести вечерок в ресторации, значит, начал выполнять приказ Центра, — подумала Плевицкая. — В неофициальной обстановке легче завязать нужную чекистам дружбу…»

— В будущем предупреждай заранее, когда хочешь взять меня с собой. Для выхода в свет требуется время — дамы не столь скоры на сборы, как военные, им нужно навести на себя лоск.

— Извини, но Кутепов дал согласие лишь вчера, — признался Скоблин. — Выстраивал вечером план своего поведения и забыл предупредить. У тебя впереди целый день для приведения себя в надлежащий вид, впрочем, ты всегда в отличной форме, — лестью Николай Владимирович обезоружил жену. — Сам бы вряд ли принял приглашение, помогла его Лида, она вспомнила о нашей свадьбе, изъявила желание провести вечер с тобой, и муж не смог отказать. Не мне тебе говорить, что вечер может дать много для сближения с начальником, от которого в РОВС зависит все — и планы, и рост организации, и осуществление террора в России. Надо постараться помочь расслабиться, быть откровенным. Давно виделась с его мадам?

— Чаще перезваниваемся, нежели встречаемся. Долго сидим на телефоне, сплетничаем о своем, женском.

— А когда последний раз разговаривала с генералом?

— В соборе на богослужении перебросились парой незначительных фраз.

— Сегодня отведи душу воспоминаниями.

Больше за завтраком не было произнесено ни слова.

Скоблин доедал остывший омлет и размышлял: «Все говорит за то, что Центр нацелился на Кутепова: с некоторых пор, как сообщили в шифровке, генерал точно кость в горле СССР. На Лубянке считают, что он чуть ли не главный виновник взрыва партийного клуба в Леонтьевском переулке, наставлял Бориса Коверду стрелять в Варшаве в полпреда большевиков Петра Войкова, тем самым отомстить за его комиссарство на Урале, руководство убийством царя с семьей. Приложил Кутепов руку и к неудавшемуся покушению на Бухарина… Если судить, как Александр Павлович ведет себя на заседаниях штаба, что требует от подчиненных, похоже, что весьма крепко держит бразды правления, не умаляет заслуг Врангеля».

Скоблин вытер салфеткой губы и произнес не относящуюся к завтраку фразу:

— Рыба тухнет с головы, значит, надо рубить голову.

Плевицкая поняла, что имеет в виду муж, и подумала, что Кутепов не тухнет, а здравствует, находится в зените славы, сравнивать его с рыбой неуместно.

2

Выкуривая после завтрака ароматную тонкую сигару, Кутепов обратился к жене:

— Нынче приглашены на ужин в русский ресторан. Как видишь, послушно выполняю твою рекомендацию не быть бирюком. С нами будет чета Скоблиных.

— Я рада! — воскликнула Лидия Давыдовна. — После их свадьбы мы стали вроде родственниками. — Свидетели на свадьбе не родственники. — Мы подруги.

— Скоблин изъявил желание вернуться в политику, видимо, наскучило лишь организовывать концерты жены, захотел настоящего дела. — В отличие от некоторых в твоем окружении, он не карьерист.

Оценка Скоблина не пришлась Кутепову по душе, но супруге никогда не перечил.

— Ты права, у него немало заслуг. Нет ничего зазорного, что помогает жене, главное, не растерялся в эмиграции, не упал духом. Хорошо, что большую часть жизни вращался не в артистической среде. Я держал его в отдалении и присматривался. Лидия Давыдовна перебила:

— И сейчас милостиво допускаешь к своей персоне? Прими совет: сбрось вечером строгость — в ресторане она будет неуместна и тебе не к лицу. Не будь солдафоном, поухаживай за певицей, которая не теряет шарм, но не забудь и о моем присутствии… — Слушаюсь. — Прошу, а не приказываю.

Кутепов опустил голову, надеясь, что супруга перестанет поправлять, но Лидия точно завелась:

— Позволь сделать еще замечание. В последнее время с головой ушел в свой РОВС и совершенно позабыл о расширении кругозора, приобщении к искусству. Подчиненные судят о начальнике не только по умению командовать, но и по знанию им новинок литературы, новостей культурной жизни. Специально для тебя напрошусь у Плевицкой на посещение ее концерта, буду расспрашивать о новостях в музыкальном мире — изволь слушать, мотать на ус, расширять кругозор.

Кутепов согласно кивнул, не желая вступать в спор, тем более что во всем был согласен с Лидией. Жена продолжала наставлять, превозносить тактичность, воспитанность Скоблина:

— Он не вымаливает, как другие, престижную, высокооплачиваемую должность в твоем РОВС, не пробивается к власти. Имеет немало заслуг, но не кичится ими. А Наденька талантливее десятка певичек, а не отказывается выступать на благотворительных концертах…

«Зачем доказывает несомненное? — подумал Кутепов. — Певица в похвалах не нуждается. А Скоблин, верно, не участвует в дрязгах, не подсиживал тех, кто поднялся выше него, не кичится былыми заслугами. На таких, как он, можно во всем положиться. Стоит подумать о привлечении к более важной работе, доверить какой-либо секретный отдел…»