Фельдмаршал И.Ф. Паскевич и русская стратегия в 1848-1856 гг.  - Алексей Кривопалов Страница 27

В заключительной части записки Жомини поместил таблицу, в которой он окончательно определял последовательность строительных работ для каждого из потенциальных театров военных действий.

Для северного театра это были ^[252]:

1) Мосты (нар. Неман);

2) Несвиж;

3) Рогачёв (нар. Днепр);

4) Минск;

5) Смоленск, Орша или Могилёв;

6) Витебск;

7) Вилейка.

Для южного театра, соответственно:

1) Житомир;

2) Луцк;

3) Косинцы (нар. Днепр);

4) Хмельник (нар. Южный Буг);

5) Белая Церковь;

6) Заславль.

Итак, предложения Жомини, в качестве исходной предпосылки, по сути, предполагавшие тяжелое поражение Действующей армии, ее отступление с передового театра и заблаговременное строительство укрепленных пунктов, эшелонированных чуть ли не до Москвы, напоминали подготовку не к войне, но к военному апокалипсису, грозившему гибелью всему Российскому государству. Генерал в принципе не задавался вопросом о существовании как таковых шансов на выживание России в подобной войне. Скажем здесь, новая и новейшая история не знала прецедентов того, чтобы держава, сражающаяся против коалиции в составе всех остальных великих держав, не потерпела бы сокрушительное поражение.

Император Николай I направил проект Жомини на отзыв фельдмаршалу И. Ф. Паскевичу. Князь Варшавский, относившийся к генералу Жомини с большим почтением, внимательно рассмотрел его предложения. С некоторыми из них Паскевич охотно согласился. «Мы, – утверждал фельдмаршал, – бесспорно, обладаем первой и очень сильной линией обороны на Висле. Не легкомысленно думать, что враг попытается ее преодолеть. Хотя он сможет в этом преуспеть лишь путем великих жертв, следует допустить гипотезу о том, что вследствие некоторых превратностей судьбы наша расстроенная проигранными сражениями армия оказалась бы вынуждена покинуть этот театр военных действий и искать убежища в пределах Империи. На этот случай следует определить, какая у этой армии будет база при отступлении, как обеспечить ее возможностью тут же вновь перейти в наступление» ^[253].

Вслед за Жомини, Паскевич не видел смысла строить первоклассные крепости в тылу передовой оборонительной линии. Вследствие большого удаления от границы противник не имел бы возможности подтянуть к ним осадную артиллерию и, как это было в 1812 г. под Бобруйском, оказался бы вынужден ограничиться лишь блокадой и наблюдением. Также Паскевич считал, что по протяженности оборонительных верков эти укрепления не должны быть очень крупными. «Будет достаточно, – заметил фельдмаршал, – построить их для гарнизона в 4–5 тыс. солдат, то есть чтобы они не занимали большей площади, чем Ивангород» ^[254].

На вопрос о том, действительно ли необходимо безотлагательно выработать план строительства системы фортификационных сооружений на тот случай, если русская армия потерпит поражение, оставит передовой театр на Висле и будет отступать вглубь страны, Паскевич решительно отвечал: «Да, именно сегодня нам следует определить пункты, в которых однажды будут возведены крепости» ^[255]. Он обосновывал это мнение необходимостью заранее определить точные направления строящихся шоссейных дорог, призванных связать будущие укрепления.

Однако Паскевич не согласился с предлагаемыми Жомини масштабами крепостного строительства. «Принимая во внимание географическое положение Империи, – писал он, – большую протяженность ее западной границы, которая на протяжении 1 500 верст, с одной стороны, упирается в Балтийское море, а с другой – в Чёрное, я сделал вывод, что невозможно помышлять о том, чтобы покрыть всю эту линию крепостями. <…> По здравому рассуждению, я считаю, что опорные пункты должны находиться лишь только в центре. Я приписываю этому центру пространство между Новогеоргиевском, Белостоком и Брест-Литовском вплоть до Бобруйска и Днепра. Крайний правый фланг, то есть вся северная часть до Двины, укреплен не будет. На юге или на левом фланге я согласен на три крепости между заболоченным районом и Киевом» ^[256].

В дальнейшем состав совещания 1843 г. расширился. Помимо императора, Жомини и Паскевича, в нем приняли участие военный министр князь А. И. Чернышёв и наследник престола великий князь Александр Николаевич. Победа взглядов оппонентов Жомини была вполне объяснима. Строительство и содержание предложенного им крепостного района, состоявшего в общей сложности из 14–16 расположенных в шахматном порядке крепостей, легло бы на русские финансы непосильным бременем. В любом случае стоимость строительных работ, запланированных Жомини, практически гарантировано превысила бы первоначальную смету. Более того, стучавшаяся в двери эпоха промышленной революции уже в 1860-е гг. разом сделала бы все эти крепости устаревшими, а расходы на их возведение и содержание – бессмысленными.

Необходимость выделять большое количество крепостных гарнизонов ослабляла Действующую армию как минимум на 60 000 чел., то есть практически на четверть ее боевого состава ^[257]. Но снижение возможностей русской армии по ведению полевой войны было недопустимо, вследствие обязательств России перед ее германскими союзниками и необходимости гибко реагировать на изменение внешнеполитической обстановки в Европе.

В докладе от 22 апреля 1843 г. военный министр князь А. И. Чернышёв призывал сосредоточиться на строительстве рокадных, то есть проложенных параллельно границе, дорог через Полесье, обеспечивавших локтевую связь между Украиной и Литвой. Из предложенных Жомини 14–16 крепостей Чернышёв признавал действительно необходимыми лишь четыре: Минск, Пинск, Острог и Житомир. При этом крепости в Гродно и Брацлаве, которые были бы также расположены к северу и югу от Полесья на предполагаемых выходах из болотных дефиле, обозначались Чернышёвым как желательные, но не требовавшие незамедлительного строительства. Таким образом, речь шла не о крепостном районе, а лишь об опорных пунктах на предполагаемых коммуникационных линиях через Припятские болота ^[258].

Тогда же, в апреле 1843 г., император Николай подвел своеобразный итог совещанию, согласившись с мнением военного министра практически по всем пунктам. Выдвинутую на запад передовую стратегическую позицию в Царстве Польском, опиравшуюся к тому времени на крепости Новогеоргиевск, Варшавскую Александровскую цитадель, Ивангород, Замостье и Брест-Литовск, Николай I предложил дополнить несколькими опорными пунктами и стратегическими шоссе в тылу по обеим сторонам Полесья ^[259].