Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко Страница 27

По ее убеждению, в общении с нашими женщинами каждый негр преследовал одну цель — секс. Обладание женщиной для него — разновидность спорта и возможность самоутвердиться.

Еще бы! Ведь под ним — белая женщина.

Чтобы показать свое превосходство над партнершей, лежащей под ним разверзнувши ноги, негр, не прерывая фрикций, мог закурить, начать грызть яблоко, шоколад и даже — фу, какая мерзость! — ковырять пальцем в носу. Заметив удивленный взгляд соучастницы акта, он с обескураживающенаивной простотой спрашивал: «Ты уже приехала?» и тут же с гордостью добавлял: «А я еще нет!»

Знай, мол, наших — негров не так-то просто довести до оргазма. А вы, белые, просто слабаки!

…Валентина увидела, как от группы танцующих отделился приятель Мальвины, шофер французского посольства Поль, и неуверенной поступью направился к бассейну.

В начале знакомства он представился подругам помощником военно-морского атташе Франции в Москве, что вначале походило на правду.

Навещая девушек сначала в общежитии, а затем в высотке на площади Восстания, он часто менял дорогие иномарки, всегда привозя мешки подарков. Но однажды он был случайно разоблачен собственной женой, хотя об этом и не догадывался. Подруги решили наказать лгунишку, устроив ему показательную экзекуцию.

Однажды Поль, который уже устал от затянувшейся прелюдии — обхаживания обеих подруг одновременно в надежде, что кто-то из них наконец проявит к нему снисхождение и раздвинет под ним ноги, — явился к ним в высотку с огромными кульками разносолов из «Березки». Негр заявил, что отпросился у шефа и может остаться до утра.

Девочки не возражали. Выпили, закусили, потанцевали, уселись смотреть телевизор.

Поль в нетерпении курил сигарету за сигаретой — ну, когда же?

Но по сценарию подруг, ему предстояло испить всю чашу до дна. Зевая и жалуясь на усталость, они, пожелав гостю спокойной ночи, отправились спать, предварительно вручив негру комплект постельного белья и указав на диван в гостиной.

Поль от такой наглости пришел в ярость. Ведь сколько снеди, сколько экзотических напитков привезено! Да за такую роскошь в Африке можно поиметь самок всего племени! А тут?!

Он фурией ворвался в спальню, на ходу сбрасывая с себя одежды. Его ждали. Но с твердым намерением — не дать, а лишь довести до экстаза. И себя, и негра.

По замыслу заговорщиц и то и другое должен был сделать все тот же Поль.

В кромешной темноте (лампочки предусмотрительно выкрутили) то с одной, то с другой кровати раздавался девичий голос: «Поль, почеши мне за ушком! Нет, не так — нежнее!» «Поль, погладь мне спинку! Да-да, здесь, а теперь ниже!» «Поль, повороши мне волосы! Поль, поцелуй мне правую грудь! Да не наваливайся на меня, черт ты безволосый!»

Ошалев от привалившего счастья, Поль без устали метался между кроватей, исполняя девичьи прихоти, нежа и лаская соски грудей, спины, плечи, попки. Но не более того. Потаенные, интимные места были на замке!

Благодаря его опытным ласкам девицы давно уже выкрали свою порцию нектара — испытали оргазм, — но прикидывались по-прежнему неудовлетворенными.

Когда же негр, не в силах вынести пытку воздержанием, взмолился о пощаде, девицы хором заявили:

«Поль, милый, ты же знаешь, что мы еще не женщины!»

Этого бедный раб своей и чужой похоти вынести никак уже не мог. С животным рыком он всосал своими толстыми горячими губами клитор Мальвины, одновременно мастурбируя обеими руками…

Утром, когда усталый негр лежал меж двух белых тел — пришлось потрудиться! — девицы огласили приговор:

«За сознательное введение в заблуждение честных советских студенток относительно своего социального и дипломатического статуса приговорить посольского шофера Поля к мере наказания в виде лишения его энной суммы для покупки двух флаконов французских духов «Шанель № 5» и двух пар джинсов «Леви Страус». Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Разоблаченный лгунишка не возражал и, когда доставил требуемое, был поощрен двумя половыми актами. С тех пор их сексуальные отношения развивались на сугубо коммерческой основе…

— Валентина, здесь не место для тебя! — заплетающимся языком произнес Поль, подойдя к краю бассейна.

— Я не хочу танцевать…

— Нет, ты не понимаешь! Я имею в виду Москву, Советский Союз…

Валентина внимательно посмотрела на собеседника — что-то уж больно заумно для шофера! Опять надрался, что ли?

— И где же по-твоему?

— На обложках французских журналов! С твоей красотой…

— Поль, поди прочь, мне сейчас не до философии… — вяло отмахнулась Валентина.

— Нет-нет, я серьезно… Почему Мальвина уезжает, а ты остаешься? Тебе тоже надо сваливать отсюда…

От удивления Валентина едва не опрокинулась с матраца в воду.

— Ну-ка, повтори!

— А ты что, не знаешь? — в свою очередь удивился негр. — Она пригласила нас сегодня на прощальный вечер… Она выходит замуж за Жана, повара посла…

— Но он ведь «голубой»!

— Ну и что? Он ей нужен не как мужчина, а как средство передвижения… Жан уже получил три тысячи рублями, а тысячу франков Мальвина заплатит ему после пересечения границы… Сделка взаимовыгодная: на Жана не будут коситься посольские служащие — он же теперь не «голубой», а женатый мужчина… А Мальвина наконец добилась своего — уезжает… Извини, а ты разве не в курсе?

— Откуда ты все это знаешь, Поль?

— Как? От Жана! А тебе разве Мальвина не… Странно, вы же близкие подруги…

— И когда она уезжает?

— А вот только поженит своего брата — и прости-прощай!

Костю, брата Мальвины, Валентина знала хорошо, они учились в параллельных классах майкопской средней школы. Сейчас он был на четвертом курсе экономического факультета МГУ. Общались они строго дозированно и эпизодически — Мальвина оберегала брата от знакомства с порочной изнанкой их жизни.

Через своих многочисленных знакомых Мальвина подыскала Косте невесту — девушку из хорошей семьи. Ее отец — полковник, служил то ли в Генштабе, то ли еще в каком-то секретном военном ведомстве.

«Ну и ну, Мальвина! — постпохмельная заторможенность Валентины вмиг сменилась злостью. — И ты еще претендуешь на звание моей самой близкой подруги?! Сплошные предательства — сначала Видов, теперь ты… Господи! Полоса, что ли, такая пошла? А тут еще старый пердун академик, похоже, в самом деле концы отдает — третий раз за последние полгода в больнице…

Хорошо, хоть Христю мне бог послал — солнечный мой лучик в беспросветном царстве, — а то бы и не знала, как жить дальше…»