Жан-Поль Готье. Сентиментальный панк - Элизабет Гуслан Страница 27

В это время он переживет своеобразный flash back ^[108]. Маниакальная увлеченность Мадонной оказалась логическим завершением долгого процесса. Генетически, исторически, по самой сути своей натуры, Жан-Поль был фанатом, группи. «Наивным почитателем», – уточняет Фредо Лорка. Подобные приступы обожания случались с ним с подросткового возраста. Выходные в Лондоне, музыкальной столице, когда он увлеченно следил за поп-, панк- и глэм-культурой, вспомнились снова. Он слушал тогда все вперемешку – «The Clash», Дэвида Боуи, «Frankie Goes to Hollywood», Сида Вишеса, Элвиса Костелло, «Blondie», «Madness», «Duran Duran», Лу Рида и «T. Rex». Он всегда любил эклектику и смешивал поп- и рок-музыку, традиционное и маргинальное… Это и стало главным в его творчестве. «Звук и свет» в его шоу – отголоски его музыкальных увлечений, уникальный след «Фоли-Бержер» с его канканом и Дэвида Боуи в образе Зигги Стардаста ^[109]… Жан-Поль воплотил все свои самые яркие переживания и увлечения в новые образы. Кутюрье не пытался разобраться в них и расставить все по полочкам: он добавлял в этот воображаемый котел все новые элементы и готовил свое волшебное зелье по новым рецептам. Готье не любил диетической низкокалорийной кухни, предпочитая сочный насыщенный вкус. Знаменитая агрессивность Мика Джаггера и простодушный аккордеон Иветт Хорнер, по его мнению, вполне сочетающиеся друг с другом вещи. «Чтобы лучше понять его манеру работы, – говорит Фарида, – нужно помнить, что его всегда ужасал любой фанатизм».

Он предпочитал коллажи, сборную солянку, в которой не оставалось места ничему элитарному, снобизму и так называемому хорошему вкусу. Так он отнесся и к предложению «Роллинг стоунз». Жан-Поль отказался быть их стилистом под предлогом того, что они поставили большое количество модельеров в конкурсные условия. Укол гордости? Возможно. Он снова стал работать с Мадонной. Его мальчишеские мечты обрели форму. После Нана, плюшевой модели, переодетой в Мэрилин или в королеву Фабиолу, были и другие: это место занимали Шаде, Беатрис Даль, Изабель Аджани, Катрин Денёв, Кайли Миноуг, Милен Фармер… Главная среди любимых моделей? Катрин Ринже. Спетая ею песня «Марсия Байла» ^[110] – это воплощение музыкальной эклектики, органичное сочетание электроники и южноамериканской ритмики плюс странный текст. Ринже обрушилась на Париж в 1983 году. Белая как снег кожа, гуттаперчевая фигура, затянутая в платье-корсет марки «JPG»… Она являла собой истинную посланницу модного дома «Готье», сексуальную и бесшабашную. Жан-Поль стал страстным поклонником этой высокомерной таинственной тигрицы с хрипловатым голосом и сумасшедшими глазами. «Катрин – существо исключительное, она всегда точно знает, чего хочет. Она черпала вдохновение в моих коллекциях. На сцене она казалась своеобразным вариантом Эдит Пиаф с завораживающей жестикуляцией, – утверждает он, – а “Рита Митцоуко” была в то время самой самобытной и интересной французской группой». Жан-Поль оставался верным поклонником «Риты», а после смерти Фреда Шиншина в 2007 году он посвятил ему свою мужскую коллекцию. Реальность стала вдруг напоминать телешоу Марити и Жильбера Карпентье, которые часто смотрели на улице Пастер, у дорогой Бабули. В «Олимпии», в «Казино де Пари» Жан-Поль хотел переодеть Сильви Вартан «в мальчика», а Джонни Холлидея нарядить как девочку. Шейла блистала отчищенным от нафталина шармом поп-дивы, а Жюльен Клер весь так и светился… Но самой удивительной его модели было шестьдесят лет. Иветт Хорнер служила отличным противоядием против царившего тогда культа молодости, популярнейшая звезда кабачков Ножана, гордость мюзик-холла отца, аккордеонистка не менее известная, чем Андре Вершюрен, она олицетворяла популярную французскую музыку начала века. И ей довелось стать воплощением авангардного стиля.

На первый взгляд встреча Иветт и Жан-Поля была невозможна, однако после краткого знакомства они очень быстро сблизились, и в этом не было ничего искусственного или притворного. В репертуар Иветт входили шлягеры Пиаф, известные номера Монтана, розыгрыши Мориса Шевалье, рулады Люсьен Бойер, жалобные трели Дамии. Все это пришло оттуда же, откуда и жиголо на мотоциклах, байкерские ботинки, маленькие черные платья за три су, а именно из микрокосмоса парижских улиц, которые действовали на воображение Готье мощнее любого стимулятора. В этих песнях рассказывалось о жизни города, о том, что где-то девочка в обносках пересчитывает сбереженные гроши, раздумывая, хватит ли их, чтобы купить белые розы для матери. Ребенком Жан-Поль почти всегда плакал, когда слышал Иветт. Повзрослев, он бережно хранил воспоминания о бабушке, которая тоже обожала аккордеон. В Нанте Иветт Хорнер играла вальсы для сошедших в увольнение на берег 14 июля моряков, даря им праздничное настроение ^[111].

Они оба были родом из этого мира, были наследниками эпохи фильма «Славная компания» и Народного фронта. Все, что их разделяло, это пятьдесят лет и то, что она была музыкантом, а он нет. И больше ничего. Их мгновенную привязанность, инстинктивное чувство соучастия, язвительно усмехаясь, не принимали только те, кто не знал таких переживаний. Экзальтированная мода индивидуализма и провокации не могла открыто, не нарушая приличий, поднять знамя Хорнер над своим пиратским кораблем. Готье, говорила себе публика, вооружился пародией и черным юмором, он заигрывает с искусством китча. Такой жанр «квипрокво» его устраивал. Он молчал и ждал, пока улягутся опереточные страсти. Его новой музе не было адресовано ни малейшего иронического выпада, ни единой двусмысленной шутки. Когда его все же вынудили объясниться, он ответил с небрежным добродушием: «Иветт – воспоминания детства, она была звездой “Мира аккордеона”. Она настоящая личность! Иветт человечная, очаровательная и смешная, она настоящая оригиналка, в которой воплощается истинно французская эксцентричность. Я был просто в восторге, когда создавал для нее костюмы для участия в спектакле Мориса Бежара, потому что Иветт – звезда, которая совершенно не соответствует канонам моды. Она, со своей стороны, чувствует ко мне интерес, и это чудесно».

Ирония или правда? Ни то ни другое. К Хорнер он прикипел. Непослушный ребенок добрался до коробки, в которой хранилась чудная кукла с ярмарки, разорвал поблекшую упаковку, отбросил в сторону розовый бант, смял красивое платье с воланами куклы и растрепал ее кудряшки. Когда подарок был явлен публике и все его рассмотрели, Матье Гале в своем «Дневнике» описал как есть этот ярмарочный трофей. Литературный критик журнала «Экспресс», наблюдавший ее выступление в «Казино де Пари», так описывал это грандиозное зрелище: «Иветт Хорнер в конфетно-розовой пижаме, украшенной стразами такого же цвета и такой же формы, что и кнопки на ее аккордеоне… Можно даже сказать, что в этой гламурной Бабе-яге, увенчанной огромнейшим черным шиньоном, есть что-то от образов с полотен Гойи…»